высокую и нескладную девочку-подростка. Однако, несмотря на свой внешний вид, девочка не была из бедных: на ней были новые туфли и плащ с капюшоном из тонкой и дорогой шерсти, окрашенной в красный цвет. В руках плетёная корзинка, а на поясе — ножны с охотничьим ножом. И девочку Аманда знала — то было дочка маркизиной лесничихи, живущей чуть дальше по улице от дома самой Аманды.

— Что⁈ — тут же воскликнула сорванным за день голосом начальница стражи, хлопнув рукой по столу, на коем был разложен скудный поздний ужин: несколько кусков ещё тёплого хлеба, горшочек с перепелиной похлёбкой, полфунта сыра и кувшинчик свежего молока, перекипячённого с мёдом. Всё это умещалось на чистом полотенце вместе с деревянной ложкой. — Ты опять в храмовый сад за яблоками лазила?

Вопрос к девчонке сорвался в кашель.

Ибо женщина за день сбилась с ног, ища пропавшего пришлого. Пришлось орать на площади и городских рынках, как простая глашатая, объявляя награду и обещая кары тем, кто скроет увиденное или услышанное. Но целый кошель серебра и золота придавал сил, которые сейчас иссякли, хоть палками бей. И наступивший собачий час, когда посаженные на привязь псы и суки начинают выть и лаять на догорающий закат, не помогал, а напротив, усугублял дело. Час накидывал на глаза сонную пыль, отчего хотелось растереть щиплющие глаза ладонями и зевать.

Руки и ноги ныли, словно по ним били, а горло зудело, как простуженное.

Масла в огонь подливало время, потраченное на дурацкие двухколёсные повозки пришлых. И ведь отказаться не получилось бы — настоятельница храма не менее скора на расправу, чем госпожа маркиза, но куда более искушена в интригах. Маркиза бы просто повесила на воротах башни, а настоятельница сгноит в этой же башне, приковав к стене по горло в нечистотах.

— Нет, госпожа Аманда, — начала ответ худышка. — Я видела пропавшего халумари.

— Где? — тут же подбежала к девчушке начальница стражи, схватив за ворот платья.

— Старый охотничий домик госпожи маркизы. Матушка послала бабку-егерку проведать, а там волшебные зелёные огни, как на лесных трухляшках, и ходит кто-то. Я осторожно заглянула через щёлочку. Там две женщины в странных одеждах и связанный пришлый, — тут же ответила девчушка в красном плаще.

— Тебя не заметили?

— Нет, меня матушка учила ходить тихо.

— А что матушка сама не пошла? — переспросила Аманда, заглянув в корзинку, где лежала бутылка с вином и завёрнутые в ткань пироги. Желудок тут же свело от голода.

— На ужин гости пришли, госпожа Аманда.

Начальница стражи стукнула кулаком по столу и почти шёпотом просипела:

— Какая наглость. В домике маркизы. У всех на виду.

Затем, выразительно посмотрев на стражницу, женщина проронила:

— Собрать всех, кто есть. И пусть живее громыхают на этих… бездна их побери… на халумарских повозках. А я пока сообщу пришлым, что нашли.

— Может, не стоит, — жалобно проговорила стражница.

— Что не стоит?

— На повозках. Рычат страшно. Так и чудится, что сейчас за пятки укусят. Я всё время ноги поджимаю.

— Страшно, — согласилась начальница и добавила: — Но на них быстрее, будь они неладны.

Схватив шляпу и плащ и поправив ножны с полуторником, женщина направилась к выходу, где её застал жалобный голос девчонки:

— Госпожа Аманда, мне же денежка причитается. Я же пришлого нашла.

— Пойдём, по дороге домой расскажешь всё, что видела, а утром зайди, и, если пришлый взаправду там, дам денежку. Не бойся, не обману, мы же соседи.

Тяжело и устало прогромыхав по деревянной башенной лестнице, начальница стражи выскочила на ночную улицу. И там поцокала подкованными сапогами сперва по каменному крыльцу, потом по мостовой в сторону дома. Впрочем, идти было недалеко — всего-то о́ктицу, то бишь восьмую долю часа.

Следом побежала девчонка.

Собачий час сменился часом нетопыря, тихо попискивающего над головой в поисках мошек и комаров в тёплом после жаркого дня ночном воздухе. Редкие облака уже не освещались севшей за горизонт небесной парой, но на небе средь прочих звёзд горела яркая красноватая Лампада, роняя тусклый свет на дома и брусчатку. А вот когда она восходит днём, почти теряясь в светлом небе, ночами становится совсем уж чёрно.

Женщина влетела в дом почти бегом и тут же подскочила к волшебной халумарской коробочке, стянув с неё расписное полотенце.

Барон, как узнал, что Аманда укрывает коробочку, долго смеялся и с укоризной смотрел на одного из своих подданных. Хотя причин для смеха женщина не видела — она и так выбрала самое дорогое полотенце, чтоб ненароком не оскорбить его милость.

— О, Небесная Пара, помоги, — встав в нерешительности перед коробочкой, забормотала Аманда. Ей было немного страшно. Мало ли какое колдовство, сокрыто внутри коробочки, там было, хотя даже дула на ладонь с горстью освящённого пепла, чтоб тот попал на коробочку. Нарочно для этого в храм заскочила. И вроде бы ничего не произошло. Демон не вырвался, а злые чары не убили.

Женщина засопела и нерешительно ткнула в небольшой выпуклый кругляш.

Коробочка несколько раз пискнула, а потом небольшое зеркальце вспыхнуло, словно витраж на рассвете, и в нём показалось лицо халумари.

Аманда быстро осенила себя знаком Небесной Пары и принялась рассказывать, изрядно жестикулируя от избытка чувств.

Когда завершила и повернулась, то столкнулась взглядом со взволнованным мужем, одетым в ночную рубаху и длинный ночной колпак с помпоном на конце, болтающийся у самого пупа.

— Тебя ждать? — тихо спросил он, понимая, что ночь будет долгой. И ведь даже если сказать, что не надо, всё равно сядет у открытого окна и будет вглядываться в ночь покрасневшими от сонливости глазами.

— Утром, — отозвалась Аманда и побежала к выходу, но на середине пути подхватила со стола кувшин с водой, сделала несколько больших глотков и кинулась дальше.

— Да пребудет с тобой милость Небесной Пары, — со вздохом прошептал муж в спину, осенив знаком.

Уже на улице Аманда застыла, дабы перевести дух и собраться с мыслями. А потом подскочила к привязанной к крыльцу халумарской повозке. Сев сверху, задрала руки и начала ругаться.

— Бездна тебя побери, как же сделать, чтоб начало урчать? А как лампа зажигается? Совсем из головы вытряхнулось.

Но пальцы сами вспомнили дневные уроки, и повозка заурчала, а стоило оттолкнуться ногой от мостовой и покрутить рукоять, подножка сложилась, и повозка покатилась, подрагивая на неровной мостовой и унося женщину