– У тебя такой вид, будто ты сомневаешься, Алиса. Для этого нет поводов, дорогая.

Есть. Но я слишком труслива, чтобы назвать их тебе.

– Просто все еще не могу поверить. Выставка с мамиными работами…

Герда кивнула, в ее глазах читалось понимание, которого я ни капельки не заслуживала.

– Чем ближе выставка, тем все реальнее ты будешь ее воспринимать, поверь. До двадцать первого ноября остается месяц. Если у тебя появятся вопросы и будет нужен совет, обращайся в любое время. В следующий раз дам тебе ключ от ателье, и ты сможешь работать здесь в любое время. Я всегда тебе рада.

– Очень мило, спасибо. – Я взялась за ручку двери.

– Но пока ты не ушла…

– Да?

– Можно попросить тебя об одолжении?

– Конечно, о чем идет речь?

– О старом фото нас с Элен. На нем мы в шапках Санта-Клауса. Я последнее время думала о нем и хотела бы сделать копию. Ты не могла бы посмотреть дома, может, найдешь эту фотографию. Очень надеюсь, что твой отец не выбросил ее. Может, в альбоме. Или в ателье Элен на чердаке. – Герда с надеждой посмотрела на меня.

– Я попытаюсь найти ее для тебя, – пообещала я. Хотя при одной мысли о том, как я зайду в мамино ателье, к горлу подкатил комок.

Там, на чердаке, столько воспоминаний. Да еще папа с Бекки. Папа, который опять будет смотреть на меня так, будто мой вид причиняет ему физическую боль. А от Бекки, с тех пор как я перевела ей деньги, никаких новостей. Ни даже короткого «спасибо».

И все же час спустя я сидела в поезде в Люнебург. Мне хотелось поскорее разделаться с этим, и если начать откладывать этот визит, возможно, я никогда не выполню просьбу Герды.

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь в родительский дом. Словно зайдя на запретную территорию, я переступаю с ноги на ногу. Деревянный пол цвета ореха с широкими половицами, которые так знакомо скрипят.

– Папа? – Я иду в гостиную. – Бекки?

Никто не отвечает. Воспоминания. О том, как мама сидела у камина и читала вслух. Книги со встроенного шкафа во всю стену. Напротив – между окон – стоит красный диван. Из правого окна папа каждое утро, когда мы отправлялись в школу, махал нам, пока мы не заворачивали за угол. Однажды я, повернувшись к окну, продолжала идти вперед и налетела на фонарный столб. Я разбила себе губу, и мне разрешили в этот день не идти в школу. Мы с сестрой целый день ели мороженое. Я попробовала улыбнуться, хотя впору было реветь, сморгнула с глаз слезы и стала открывать шкафы в поисках альбомов. Ничего. В тех альбомах, что были в ящиках стола, тоже.

Стараясь унять клокочущее сердце, я пошла вверх по лестнице. Борясь со смесью вины и боли, я подошла к двери ателье на чердаке. Медленно нажала на дверную ручку, давящую тишину разрезал тихий, протяжный скрип. Я заставила себя войти. Повсюду мамина аура. Проглотив в горле ком, я оглядела помещение. Мольберты, стол с красками и немытыми кистями, которые словно только и ждут, что мама возьмет их в руки. Словно она в любой момент может зайти, чтобы наполнить цветом и красками пыльные полотна.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и так же глубоко выдохнула. Затем подошла к столу, под которым стоит деревянный ларец. Осторожно выдвинула его оттуда. С крышки слетели и закружились на свету пылинки, а я уставилась на голубую папку. Знакомая мне голубая папка, которая не должна здесь быть. Нахмурив лоб, я взяла ее в руки, раскрыла, чтобы удостовериться, что это действительно мое портфолио. То самое, с которым два с половиной года назад я хотела поступать в Университет изобразительных искусств. Та самая папка, которая пропала накануне срока сдачи.

Я тогда в слезах перевернула всю комнату. Бекки помогала мне ее искать, но напрасно.

– Может, это знак, что эта учеба не для тебя. Может, они бы тебя не взяли, а так ты не будешь расстраиваться, – утешала меня сестра. Если бы не Герда, я бы ей поверила и попрощалась бы с мечтой стать художником. Без Герды я бы никогда не сумела за неделю собрать новое портфолио. Благодаря ее контактам в приемной комиссии я получила двухдневную отсрочку, а полгода спустя – место в университете.

Как же папка угодила в мамин ларец? Наверное, я положила ее туда и забыла?

Однако мне в голову пришло ужасное предположение. Я замотала головой, как будто пытаясь таким образом вытрясти свое подозрение. Но оно настолько глубоко прокралось в мозг, что вынудило меня взять телефон и набрать номер Бекки.

– Привет, Алиса. Что случилось?

– Я нашла свою папку с портфолио, – начала я без предисловий.

– М-м-м… К-какую папку?

Короткая заминка сестры и ее мелкое заикание от меня не укрылись.

– Та, что пропала за неделю до подачи документов в университет, Бекки. Это… твоих рук дело?

– Что? Нет! Как ты могла подумать? Зачем мне это?

– Вероятно, затем же, зачем ты до сих пор издеваешься над моими работами!

– Они мне просто не нравятся. Мне теперь нужно врать? Но я не стала бы из-за этого прятать твою папку в мамином ларце. Я знаю, как ты хотела попасть в университет и сколько сил вложила в эти работы. Поэтому помогала тебе искать и утешала тебя.

Я проглотила ком в горле, зажмурила глаза, потому что Бекки, сама не заметив того, подтвердила мое подозрение.

– А откуда ты знаешь, что я нашла ее в ларце?

Было слышно, как сестра сделала рефлекторное глотательное движение.

– Ты сама сказала.

– Нет, – дрожащим голосом проговорила я. – Не сказала. И ты отлично это знаешь. – Папка выпала у меня из рук. Меня кинуло в жар. Мне так жарко, что голова пульсирует и вот-вот лопнет. После галереи мне просто нужно было поехать домой. Это все… для меня слишком. – Зачем? Зачем ты это сделала, Бекки? – Я перешла на шепот.

– Потому что… потому что я не хотела, чтобы ты расстроилась, Лисси. – Чего не хотела? Я вытаращила глаза. – Я хотела тебя защитить. Ты была бы раздавлена, если бы они тебя не взяли.

– Но меня взяли.

В трубке послышался издевательский смех.

– Ну так за тебя же Герда похлопотала. Сама бы ты никогда не сумела. И ты это знаешь не хуже меня.

– Нет! Не знаю, потому что это неправда! – выкрикнула я громко и гневно. – Я хороший художник! У меня есть талант! И у тебя нет никакого права саботировать мою работу только потому, что у тебя другое мнение! – Слезы горячими потоками текли по моим щекам, мешая хоть что-нибудь разглядеть.

– Окей, возможно, я перегнула палку, пытаясь тебе помочь, но я действительно хотела только этого, – на полном серьезе завела она ту же чертову пластинку. – Ничего дурного