Ругаясь под нос на отвратительную человеческую природу, Кива зашла в столовую – огромное здание со множеством длинных деревянных столов, занятых голодными усталыми заключенными, еду которым подавали такие же голодные усталые заключенные.

Последнее время Типп приносил ей еду прямо в лазарет, но сегодня Киве захотелось побыть среди других узников, почувствовать, каково находиться рядом с живыми дышащими людьми. А еще ей хотелось выяснить, какие настроения сейчас царят в тюрьме и не намечается ли очередной бунт. Обычно беспорядки начинали Креста с мятежниками, но не всегда. Иногда накапливались какие-то мелочи, которые со временем выливались во что-то большее, а иногда бунты вспыхивали и вовсе на ровном месте. Из-за такого непостоянства Кива могла только опасаться грядущего, тем более что к уравнению добавилась новая, не известная никому переменная – Ордалии, которые могли либо спровоцировать новые волнения, либо же наоборот разрядить обстановку.

Большинство заключенных не интересовало, выживет Тильда или умрет. Лишь мятежников, которых в Залиндове было не так много, заботила судьба Кивы, да и то только из-за их королевы. Что же до прочих… Ждали ли они завтрашней Ордалии или расстраивались, что их отрывают от повседневной рутины? Завидовали ли ее шансу обрести свободу? Возмущались ли, что Кива вызвалась участвовать в испытаниях вместо Тильды? Желали ей победы или проигрыша? Было ли им вообще дело до всего этого? А если было – или нет, – могли ли они от этого впасть в неистовство, которое привело бы к плачевным последствиям? Потому что именно к этому и приводили бунты: к гибели людей.

Кива не знала ответов на свои вопросы, но надеялась сегодня их найти.

Она едва прошла полпути вдоль одного из столов, как по обрывкам приглушенных разговоров осознала, что все на самом деле обстоит хуже, чем она боялась. Но не из-за Ордалий.

– …у меня все больше и больше друзей заболевает…

– …слыхал, Мятежная королева со смотрителем спит…

– …люди мрут десятками…

– …эта сука Корентин получит по заслугам…

– …так и не вернулся с карантина…

– …пришить бы эту королевишну во сне…

– …у меня в горле першит, как думаешь, это оно?..

– …лекарская потаскушка ничего не делает…

На последних словах Кива замедлилась и против своей воли прислушалась. Хотя ее тревожило, что так много людей невзлюбило Тильду, удивляться было нечему. Если смотритель с Джареном не врали, из-за желания мятежников вернуть Эвалон пострадало немало городов и людей. В какой-то мере болезнь Тильды можно считать чудом: в лазарете ей хотя бы не грозит расправа от руки заключенных в тюрьме врагов. За ней пристально следили двадцать четыре часа в сутки, и любой противник мятежников, решившийся ускорить смерть Тильды, только приблизит собственную кончину.

Сейчас Киву больше заботили шепотки о болезни и последний подслушанный ей разговор о ней самой.

– А с чего бы ей что-либо делать? – ответил другой мужчина. Кива видела только его лысый затылок. – Она ж такая занятая, только и успевает ноги перед надзирателями раздвигать. Знай себе развлекается, не о наших же шкурах ей думать!

Его собеседник загоготал, а Кива почувствовала, как по щекам разливается жар. Они ее пока не заметили, и Кива поспешила вперед, но тут же остановилась, когда тот же мужчина заговорил снова:

– А я б с ней, кстати, поразвлекся, если ты понимаешь, о чем я. В каком она там спальном корпусе? А хотя лучше в лазарет приду и скажу, будто приболел, пусть она хорошенько со мной понянчится.

Мужчины засмеялись, и у Кивы все внутри сжалось. Она резко развернулась, решив, что с нее достаточно. Этого она и боялась: заключенные злы, напуганы, ни в чем не уверены. По тюрьме расползаются слухи о болезни, да и из-за Тильды многим неспокойно. Ну а о том, что говорили эти двое отвратительных мужчин…

– …надзирателей на внешней стене стало вдвое больше. Говорят, мятежники свою королеву спасти пытались…

Все мысли о мужчинах испарились из головы Кивы, и она встала как вкопанная. Сердце ее чуть не остановилось. Повернувшись, она увидела трех шепчущихся заключенных: двух женщин и мужчину.

– Что ты сказала? – выдохнула Кива, вмешиваясь в разговор.

Вторая женщина и мужчина насмешливо ей ухмыльнулись, но первая женщина, чей голос Кива услышала, только настороженно ее осмотрела, а затем поделилась:

– Дровосеки поговаривают о беспорядках в лесах возле внешней стены, говорят, мятежники внутрь пробраться пытались. – Она склонила голову набок и добавила: – Будь начеку, лекарь. Если они все-таки пробьются и ты встанешь у них на пути, они тебе глотку перережут, лишь бы до своей королевы добраться.

У Кивы во рту пересохло, но она выдавила:

– А за… за стену им удалось попасть?

– Конечно, нет, – фыркнула вторая женщина. – Никому еще не удалось.

Похоже, сбылись ее худшие страхи. Перед глазами у Кивы потемнело, но тут вмешался мужчина:

– Надзиратели в ярости, что их упустили. Потому-то и дозорных вдвое больше стало: вдруг еще один набег устроят? Но они не станут, нет. Мятежники не дураки.

Кива не могла больше слушать. На дрожащих шагах она поспешила прочь из столовой. Есть ей резко расхотелось.

Мятежники приходили.

Приходили.

И потерпели неудачу.

Были ли среди рискнувших ее родные? Если бы тюремщики их поймали… Пока мужчина не заговорил, Кива боялась, что их схватили или убили. Каким же облегчением было узнать, что они спаслись! И все же…

«Потому-то и дозорных вдвое больше стало: вдруг еще один набег устроят? Но они не станут, нет. Мятежники не дураки».

Он прав. Мятежники – не дураки. Но… что это означало для Кивы?

«Мы идем».

Один раз они пришли. Попробуют ли снова? Есть ли у них другой план, как добраться до Тильды, как спасти их с Кивой?

Впервые в жизни Кива размышляла, не поискать ли ей Кресту. Может, у нее удастся узнать хоть что-то? Но риск того не стоил. Тюремные мятежники были непредсказуемы, а особенно непредсказуема была их глава. Если Креста вдруг решит выместить злость на Киве, если она выйдет из себя, пострадает Типп, чья жизнь стояла на кону. Нет, сейчас Киве оставалось только ждать.

Она шла между столовой и спальными корпусами, а внутри бурлила тревога. Как никогда ранее Кива мечтала о возможности легко и быстро связаться с внешним миром. Она была уверена, что у мятежников есть другой план; уверена, что они попытаются пробиться снова. Может, уже сейчас они ищут какое-нибудь слабое место в стене, где можно было бы пробраться внутрь и потом наружу. Их королева в заточении, и они обязательно придут за ней, несмотря ни на что.

И семья Кивы тоже за ней придет.

Несмотря ни на что.

Кива почувствовала себя увереннее. Она как раз подходила к первому спальному корпусу, когда услышала, как ее кто-то зовет: