— Сомневаюсь.

— Джон, вы должны знать. Вы — врач.

— Сэр, я навигатор… вернее, повар.

— Вы лжец, — сердито сказал доктор Ливси.

Сквайр Трелони снова опробовал задраившую выход шторку.

— Мистер Эрроу! — воззвал он. — До каких пор мы будем ждать? Мне нужно выйти, — признался он со смущением.

Капитан Смоллет ткнул кнопку связи:

— Крис, ответь мне. Долго еще? Скажи: пусть поторопятся. Еще минут десять-пятнадцать, — сообщил он сквайру.

— Ох… — Мистер Трелони беспомощно потоптался у выхода. — Послушайте, это просто беда. Сделайте же что-нибудь.

Мистер Смоллет вынул свой карманный лучемет. Сквайр испуганно отшатнулся, охранники взмыли в воздух, бросаясь к капитану. Не успели. Тонкий луч описал окружность. Вырезанный из шторки кругляш вывалился, упруго подпрыгнул на палубе и улегся.

— Выходите, пожалуйста, — предложил мистер Смоллет.

Опомнившийся сквайр поблагодарил и полез в дыру. Грузное тело неважно гнулось в суставах, дыра оказалась маловата, но мистер Трелони справился; за ним выползли его охранники.

Стены и палуба в кают-компании слабо затлели — как будто занимался мутный зимний рассвет. Мистер Смоллет поглядел на часы, нахмурился и снова обратился ко второму помощнику:

— Крис, как мы? Что? Понял. — Он окинул взглядом оставшийся экипаж. — Рей, ты с Мэем — к Весту и Стиву. Мелвин, Берт — к Андерсону; Норман, Эйб — к Мерри. Дэн — со мной.

Умчались — словно ветром выдуло. В кают-компании остались мы с Томом, планет-стрелок, доктор Ливси и Сильвер. Из-под кресла высунулся поюн с липучкой на морде:

— Ммм.

— Бывает, что в рейсе двери заклинивает, — Сильвер провел пальцами по краю вырезанной в шторке дыры. — Но сейчас?.. — Он недоуменно пожал плечами. — Мистер Ливси, я вам отвечу. Кто побывал у Чистильщиков, уже не человек. И я, и мистер Смоллет — одинаково.

— Джон, вы с ним — разные.

— Может быть, — согласился бывший навигатор. — Александр меня восхищает. Он остался человеком в большей мере, чем любой из них… станционных смотрителей. Вы видели, чего они хотели, — отправить корабль в рейс в самом жестком режиме RF-тяги. Чем жестче, тем сильнее бьет по мозгам, и Чистильщики бы сняли богатый урожай. И ни один RF-капитан не сопротивлялся бы, как Александр.

— Погодите. — Доктор Ливси взволнованно прошелся вдоль стены, к которой недавно смотрители прижимали капитана Смоллета. — Вы хотите сказать, они сознательно намеревались послать нас на убой?

— Именно так, сэр. Пятый режим породил бы безумие у доброй половины экипажа… или у всех.

— По-моему, весь RF — сплошное безумие, — пробормотал доктор. — Кто это допустил?

— Обычно летают во втором режиме, — заметил планет-стрелок. Он стоял у белесо тлеющей стены и тер ее пальцем, глубоко проминая упругий студень. — Во втором жертвы редки.

— А почему сейчас нам хотели втюхать пятый? — встрял лисовин.

— Потому что RF почти не летает. Голодные боги заждались жертвоприношений, а Станция — их безмозглое орудие. — Пушистые ресницы Тома Грея не могли скрыть злой блеск в глазах. — RF засекречен, за Станциями никто не следит, и смотрители распоясались.

— Чудовищно, — сказал потрясенный доктор Ливси. — Если то, что вы говорите, правда…

— Правда, — кивнул Сильвер. — Полагаете, нам RF подарили? Нет, сэр: его дали в обмен на наши жизни. Я не знаю, для чего мы нужны Чистильщикам. Но похоже, что нужны позарез.

Планет-стрелок оставил в покое светящуюся стену и нажал кнопку на воротнике:

— Израэль Хэндс, ответь Тому Грею. Как там у вас? Черт… Не слышит, — сообщил он Сильверу.

— Алекс, Крис, чертовщина какая-то, на «тройку» не похоже, — раскатился по громкой связи голос Питера Рейнборо. — Надо сваливать.

— Израэль Хэндс просит разрешения на старт, — объявил старший пилот.

— Давай! — крикнул второй помощник.

— Разрешаю, — одновременно ответил мистер Смоллет.

— Молодец, — выдохнул Сильвер; похоже, он не ожидал, что капитан поддержит пилотов.

«Испаньолу» качнуло, палуба шатнулась под ногами.

— Поехали, — объявил Хэндс. — Удачного рейса, господа.

Внезапно в студенистой плоти корабля как будто врубились мощные прожекторы: стены, палуба и потолок запылали иссиня-белым. Под креслом сдавленно взвизгнул поюн. Мгновение потрясенной тишины — и громкая связь взорвалась проклятиями. От яростного ора, казалось, задрожали стены. Десяток человек заходились от бешенства; сквозь гвалт пробивался чей-то рыдающий крик:

— Сволочи! Сволочи!..

Сине-белый свет жег глаза, они слезились.

— Молча-ать! — перекрыл отчаянную ругань голос капитана.

Умолкли. Мистер Смоллет продолжал:

— Надеть очки. Черные сетчатые полоски — у каждого в левом нагрудном кармане. Все нашли? Пассажирам: подтвердить.

Нашли и подтвердили. Черные сеточки надо было наложить на лицо от виска к виску, и они мягко лепились к коже. Жгучее свечение «Испаньолы» стало терпимым. Сильвер выудил из-под кресел поюна и приладил защитную полоску ему на морду. Концы сетки пришлось прилепить далеко за ушами.

— Поздравляю, господа: Станция нас осчастливила. Четвертый режим, — с ледяным спокойствием сообщил Крис Делл.

— Мистер Смоллет, — обратился к капитану планет-стрелок. — Разрешите долбануть по Станции из кормовых орудий?

— Не разрешаю.

— Ну, ребята, молитесь всем богам, каких помните, — проговорил Израэль Хэндс.

— Джон, — спросил у Сильвера доктор Ливси, — разве нельзя повернуть обратно к Энглеланду? Хоть в RF-режиме, хоть в каком?

Бывший навигатор покачал головой.

— У нас задан курс, а корабли Чистильщиков ходят от Станции до места назначения и обратно. Мы без пересадки летим за Птицами.

Скрипнув зубами, я перевернулся на живот, утопил лицо в окутывающем койку черном тумане. В нем можно было спастись от свечения «Испаньолы». А от звучания корабля убежать было некуда. Он тихонько, настойчиво пел, ввинчиваясь в мозг протяжными вздохами-стонами, доводя меня до белого каления. От этих песен хотелось вскочить, заорать, замолотить кулаками в студенистые стены… а лучше сорвать злость на ком-нибудь живом, расквасить морду, двинуть под дых. Чтобы сбросить напряжение — и ужаснуться тому, что натворил. А затем просить прощения, унижаться, трепать нервы обиженному и не получать облегчения самому. И уже не избавиться от чувства вины никогда. Взращивать его в себе, разжигать до умопомрачения, призывая тех, кто справедливо покарает за содеянное…

По громкой связи тоже пели. Хрипловатый ладный рык Израэля Хэндса и Дика Мерри почти заглушал стенания «Испаньолы», ослаблял невидимую хватку корабля. Слова были на неизвестном языке, и я жалел, что не понимаю смысла. Но перед тем парни спели балладу о несчастной любви, и кто-то попросил не травить душу.