и мобильными по отношению не только к мигрантам, но и к более широкой молодежной миссии. Такое побуждающее действие миграционного кризиса отвечает миссионерским задачам всех церквей. В реальности кризис позволил проявиться гибкой и неформальной миссии евангельских церквей и побудил католиков к расширению своей общественной деятельности. Основатель Общины св. Эгидия Андреа Риккарди также предлагал ввести в европейское законодательство политику спонсорства (поддержки благотворителей), которая бы подвигла европейских граждан, приходы, ассоциации взять на себя ответственность за тех, кто ищет убежища, и предложить им условия, достаточные для гостеприимства[384]. Новые прихожане, действительно, в отдельных случаях заряжают приходы «новой энергией», как в случае с Ирландией, где общины стали намного более живыми и активными с притоком поляков, румын и других восточноевропейцев[385].

Католические миссии, наряду с другими, проявили себя в лагере для ищущих убежища в Кале, особенно в части лагеря, который называется «джунгли». Благотворительная миссия «В поисках прибежища» («Seeking Sanctuary») распространяла не только необходимые вещи для беженцев, но и книги – Коран и Библию. О необходимости показать, что церквям есть дело до беззащитных детей и женщин, о значении взаимной ответственности заявлял католический епископ по делам мигрантов Патрик Линч (Конференция епископов Англии и Уэльса)[386].

Для католиков в разных странах выступать против мигрантов – парадокс, который будет преодолен, так как католицизм уже по определению глобален. Сама Католическая церковь, будучи интернационалом народов, способствует миграции, она сама создает Европу из разных народов. И для нее это шанс стать центром европейского демократического общества и мировоззрением, питающим европейскую солидарность, как неожиданное возвращение к христианским корням Европы с новым национальным колоритом.

Англиканская церковь активно присоединилась к программам помощи ищущим убежища. В частности, приход св. Джеймса на Пикадилли в Лондоне собирал средства для докторов, которые работали в Кале в лагере для беженцев, устраивал выставки сирийских художников вместе с Комиссией ООН по беженцам. Приходы Лондона присоединились к петиции с просьбой к местным властям в Британии принять по 50 ищущих убежища в каждом районе. За пределами Англии церковь также основала целый ряд социальных центров для беженцев – под Загребом в Хорватии, в Будапеште, в Афинах (англикане работали в партнерстве с православными). По словам Роберта Иннеса, епископа Англиканской церкви в Европе, «неожиданно мы оказались благословлены происходящим. Люди, которые жили в благополучии, поняли, что, предлагая милосердие и благодать, они сами получают милосердие и благодать. Общины забывали о различиях между собой, о своих разделениях, перед лицом большого вызова. И разные деноминации вместе осознают общую миссию в своем служении Христу»[387].

Общественно-политические проекты церковных объединений можно разделить на несколько категорий:

1. Дела милосердия в рамках общих социальных программ церквей в отношении малоимущих, людей без документов и места жительства, матерей-одиночек и беспризорных детей, алко-и наркозависимых.

2. Центры по адаптации мигрантов, в рамках которых оказывается социальная и правовая помощь (помощь с документами, консультации по их статусу, устройству детей в школу и медпомощи, воссоединению семей и т. д.) и проводятся специализированные занятия для мигрантов по праву, истории, это и есть человеческое общение, которого им не хватает.

3. Межрелигиозный диалог, который неизбежен в рамках многообразного мигрантского сообщества. Среди мигрантов есть последователи разных направлений ислама и христианства, как католики, так и протестанты.

Миграционный кризис повысил роль церквей в гражданском обществе, позволил им более жестко критиковать национальные правительства за популизм и национализм и фактически положил конец секуляризму европейской политики.

Показательным примером «нового лица» европейского христианства и элементом современной идентичности Европы являются протестантские церкви евангелистского или евангельского направления (баптисты, пятидесятники, харизматы, евангельские христиане). Именно эти евангельские церкви с конца 1990-х – начала 2000-х гг. ассимилируют часть мигрантов, формируют этнические общины и целые союзы со своей культурой, христианской, отличной от того, что характерно для католиков, лютеран, православных. Однако по существу евангелисты или евангелики являются лучшим подтверждением эффективного сочетания прямой проповеди и социальной работы, близости к нуждам простых мигрантов, независимо от цвета кожи и страны происхождения, о чем говорит и папа Франциск.

По данным ООН, наибольшее число международных мигрантов среди разных регионов мира в 2005 г. было сосредоточено в Европе – 64 млн. Примерно треть всех мигрантов в государствах Европейского союза составляют граждане стран – других членов Европейского союза, а 2/3 – выходцы из других государств. На цифре 64 млн рост мигрантов не остановится, поскольку этого требует экономическая и демографическая ситуация в ЕС. Для сохранения численности населения Евросоюза на нынешнем уровне необходимо в ближайшие пятьдесят лет привлекать не менее 950 тыс. чел. ежегодно, а для сохранения численности занятого населения после 2010 г. – 2,2 млн мигрантов ежегодно[388].

Церкви не только откликнулись на эту болевую точку Европы, но и стали средоточием евангельской мигрантской культуры с этническими особенностями. Евангелисты из Африки и Латинской Америки влились в протестантское сообщество Европы, привнеся на почву Старого Света свои представления о церковной культуре, миссии, проповеди, богослужении. Более того, африканские и латиноамериканские и иные евангельские церкви стали частью европейского христианства, и без них будущее христианского континента уже немыслимо.

Национальная пресса в странах ЕС все чаще обращает внимание на растущие экстравагантные церкви. В Мюльхайме (Mulheim an der Ruhr) большую известность приобрела община, выросшая в индустриальном районе и насчитывающая 600 чел. Пастор – Эдмунд Браун (Edmund Sackey Brown), выходец из Ганы, поставил своей целью увеличить общину до 5 тыс. в ближайшие годы, для чего даже сделал специальный номер для своего «Мерседеса» – «MH FJ 5000» («Mulheim for Jesus 5000»). В церковь приходят в основном мигранты из Африки, но есть также и немцы, которые помогают пастору. Ближайшим советником пастора является Ян Сикингер, сын лютеранского пастора. По его словам, церковь не устраивает шумных акций в центре города, а старается привлечь окружающее население в церковь: «Я не думаю, что в Германии есть сейчас какая-либо церковь, которая бурно растет, но ведь и первые немецкие миссии в Африке и Южной Америке также не достигали результата в одночасье». Как утверждает «Deutsche Welle», численность евангельских церквей за последнее десятилетие увеличилась вдвое, и они составляют, по крайней мере, 3 % населения[389].

Относительный бум мигрантских церквей во Франции был отмечен в середине 2000-х гг. По сравнению с посещаемостью служб в католических приходах, регулярные многолюдные собрания евангелистов, выходцев из Африки, Азии и Латинской Америки, особенно заметны. Если ранее евангельские общины были микроскопическими, то на 2006 г. была отмечена цифра в 460 тыс. активных прихожан. Во Франции действует Сообщество церквей африканского происхождения, куда входят мигрантские общины. Периодически возникают проблемы с местными властями, но, как заявляют представители Сообщества, власти и