Света. Как это ни парадоксально, новая наднациональная европейская идея церквей обращена, прежде всего, к мигрантам.

Особая роль в выражении этой идеологии принадлежит Католической церкви, которая подчеркивает свое деятельное участие в формировании единой Европы.

Программа папы Франциска, включающая в себя внимания к мигрантам любых категорий, выражена в энциклике «Evangelii Gaudium» («О возвещении Евангелия в современном мире») 2013 г.[367] Папа не приемлет глобализацию безразличия, а культуру благосостояния воспринимает как анестезию, чтобы не думать о нуждах и бедах других. Церковь не может отказаться от «влияния на социальную и национальную жизнь, не беспокоиться о здоровье институтов гражданского общества, не высказываться о событиях, интересующих граждан» (Evangelii Gaudium. Глава IV. Социальное измерение евангелизации, 183–184, 189, 210). «Мы, христиане, должны с любовью и уважением принимать исламских мигрантов, прибывающих в наши страны, как и мы надеемся и просим быть принятыми и уважаемыми в странах исламской традиции (Evangelii Gaudium. Глава IV. 253).

Ключевые слова о новой европейской идентичности были сказаны папой Франциском в интервью французской газете La Croix в 2016 г. Понтифик назвал помещение мигрантов в гетто худшей формой, приведя в пример террористов в Брюсселе, которые выросли в гетто, и осудил «экспорт демократии» в другие страны. В новой Европе надо отказаться от сознания колониализма: мусульманка должна иметь право носить платок, а католик – крест: «Когда я слышу разговоры о христианских корнях Европы, я иногда опасаюсь триумфалистского и даже мстительного тона, – сказал понтифик. – Да, Европа имеет христианские корни, и христианство несет ответственность за то, чтобы поливать эти корни. Но это должно делаться в духе “омывания ног”»[368]. Чрезвычайно важно, что первая поездка папы в 2013 г. за пределы Рима была на остров Лампедуза к ищущим убежища. С точки зрения папы, вакуум идеалов и потеря идентичности ведут к распространению экстремизма и религиозного фундаментализма, а вакуум порождает страх, который ведет к восприятию другого как врага[369].

Особое значение для Европы имеет мировоззрение кардинала Рейнхарда Маркса, президента Комиссии конференций католических епископов ЕС (COMECE, с 2012 г.) и главы Конференции епископов Германии (с 2014 г.). Его обращения, развивающие идеи папы Франциска, оказали большое влияние на христианское сообщество и политиков. По словам кардинала Маркса, мы должны побуждать власти, гражданское общество и членов церкви к укреплению солидарности по отношению к нуждающимся, иммигрантам или ищущим убежища, которые пересекают границы или остаются в наших странах[370]. Маркс и руководство COMECE заявили, что Дублинская система, возлагающая ответственность на страну прибытия ищущих убежища, не работает, а строительство заборов от тех, кто ищет убежища, не является решением проблемы серьезного гуманитарного кризиса со времен Второй мировой войны[371]. Кардинал Маркс активно реагировал на трагедии в Средиземном море, где тонули ищущие убежища, заявляя, что незамедлительный поиск решения проблем людей и есть тест на европейские ценности. Он встречал беженцев лично на вокзале Мюнхена в 2015 г. Кардинал Маркс призвал к переосмыслению общеевропейской идеи в результате кризиса, обозначив новые цели и обязательства: «Проект европейской интеграции и единства принес людям мир, безопасность и процветание. Эти достижения должны быть защищены и разделены всеми. Европа – это проект согласия, а не разделения. <…> Как христиане мы обязуемся сотрудничать для того, чтобы сделать этот проект реальностью, и мы делаем это с глубоким убеждением»[372]. Церковь заявила о неизбежности сотрудничества власти, церквей и гражданского общества в целом.

Позиция церквей вошла в противоречие с частью общественных настроений европейцев, является радикальным контрастом по отношению к восприятию приезжих в массовом сознании. Безусловно, католики и евангелисты поддерживают моральный консерватизм правых партий и их декларации о защите прав христиан в мире – «Право и справедливость» в Польше или Венгерского гражданского союза в Венгрии[373], но не могут полностью разделить их стремление избавиться от мигрантов[374]. В итоге между собой вступили в дискуссию не только религиозные лидеры и секулярная бюрократия, но и верующие политики и священнослужители разных взглядов. В Германии церковные лидеры активно критикуют антимусульманское движение в целом и в частности Pegida – «Патриотические европейцы против исламизации Старого Света». В Греции оппозицию линии архиепископа Афинского Иеронима представляют ультраправые из организации «Золотая Заря».

«Принципы и направления работы с мигрантами в Русской православной церкви (РПЦ)» (от 20 ноября 2014 г.) также повторяют общие христианские подходы в рамках концепции «странноприимства». РПЦ также призывает к «гармоничной интеграции» мигрантов, к участию мигрантов в хозяйственной деятельности епархий и приходов. Свою миссию РПЦ видит больше как преодоление проблем между коренным населением и мигрантами, культурную миссию среди приезжих, помощь в репатриации, что связано со спецификой трудовой миграции в России. Но в православной среде размежевание по миграционной проблеме даже более заметно. Патриарх Кирилл отмечал, так же как и папа Франциск: «Мы знаем, что на Страшном Суде Господь спросит с нас за тех людей, за тех странников, которых мы не приютили. Люди, которые приезжают в нашу страну, являются в каком-то смысле странниками. И поэтому, движимые христианским чувством, мы должны делать все для того, чтобы жизнь этих людей была достойной»[375]. Но, к примеру, Фонд единства православных народов заявил (в лице православных депутатов из Молдавии, Болгарии и России), что понятие христианской милости вообще не применимо к «агрессивным мигрантам». Их поддержали греческие митрополиты, заявившие, что некоторые мигранты-мусульмане разводят костры из икон, а в городе Кавала они потребовали снять икону Богородицы и прекратить звонить в колокола[376]. Священнослужители, которые принимали у себя в храмах ищущих убежища, подвергались оскорблениям со стороны националистов, которые кричали на литургии «Анаксиос!» («недостоин» – греч.)[377].

Наряду с этим глава Отдела внешних церковных связей РПЦ митрополит Иларион (Алфеев) заявил, что создание благоприятной среды для мигрантов является одной из задач церкви – РПЦ стала участвовать в работе курсов по языковой и культурной адаптации мигрантов, а при храмах были открыты центры для трудовых мигрантов[378] (но программа не приобрела большого распространения – «гастарбайтеры» были готовы учить язык или идти в музей, только если им заплатят).

Христианские церкви (Православная и Католическая церкви, прежде всего) реализуют программу мягкой ассимиляции мигрантов. Социальная и миссионерская политика построена на внимании к реальным нуждам людей, традициям и обычаям разных народов, но без прямой проповеди и противостояния с исламом и мусульманами. То, что церкви стали в центре миграционного кризиса, связано с тем, что они на протяжении последних 20 лет занимались работой с мигрантами в разных ее видах.

Христианское мировоззрение, которое оказалось более понятным для мигрантов, чем государственная политика по их интеграции