Водитель УАЗ-ика, естественно, принадлежал к Летчикам. Когда машина в лучших традициях американских блокбастеров не завелась ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего, он вылез из кабины, открыл капот и задумчиво уставился на радиатор, из которого свесилась тягучая сопля тосола. Соболь выждал минуту и вышел из машины.

— Ну, что там у тебя? Искра в баллон ушла? Скоро поедем?

Водитель шмыгнул носом.

— Неполадка. Свечи менять надо.

— А раньше ты чем думал?

— А я говорил начальству, что запчасти нужны! Как денег дать, так нет их, а как чуть что, сразу шофер виноват! Нет, чтобы…

Соболь махнул рукой и увидел Каленова, который торопливо шел к ним.

— Что удалось выяснить? Кто стрелял?

Не отвечая Соболь ответил вопросом на вопрос.

— Машина есть? Срочно надо. У нас адрес горит!

— Берите мою. Там, за КПП.

Особисты побежали за шлагбаум. Начальственный ГАЗ-ик фыркнул и помчался в Сибирск.

На площади перед пристанью были все те же. Дремали, свесив нос к кулечкам с семечками старухи, пьянчужка обнимался с полбутылкой дешевого портвейна. Оперативника нигде не было видно. Экипаж ГАЗика рассыпался по площади. Соболь подошел к киоску и подергал висячий замок.

— Заперто. Этот киоскер сегодня вообще на работу не вышел? Или кандидат увел его куда то, что ли?

Гром подключился к обсуждению возникшей проблемы.

— Так оно и есть. Парень молодец. Спрятал объект подальше от Дарбана и охраняет его. Я одобряю его действия. Представляешь, какое дерьмо могло получиться! Он стоит возле киоска, снайпер убирает его и получает доступ к киоскеру. Они где то прячутся.

Соболь остался недоволен объяснением.

— Я ему приказал по возможности взять Дарбана. Это был приказ и его надо выполнять. Пошли парочку ребят домой к киоскеру, а сам иди в кафе. Может официант что-нибудь видел.

Скучающий официант плевал на бокалы и натирал их до зеркального блеска грязным полотенцем. Увидев Грома он обрадовался ему как родному.

— Вам что то принести? У нас в продаже есть замечательное пиво с тайменем! После того, как появился холодильник, оно почти всегда холодное. Могу предложить водочки с салатиком. Есть пельмешки с хреном!

Гром прервал его любезности.

— На хрен мне нужны твои пельмени! Ты когда сменился?

— Я еще не менялся. С утра работаю.

— Тогда должен был видеть, что снаружи делается, так? Из твоей «кукушки» вся площадь как стадион светится.

Официант равнодушно пожал плечами.

— А я в окна не смотрю. Мне работать надо. Но если вас очень интересует, то конечно, можно вспомнить.

Он красноречиво потер палец о палец. Гром сунул ему под нос удостоверение.

— И без этого вспомнишь все как миленький! Шевели мозгами и побыстрее, пока я их тебе не вышиб!

Официант заметно поскучнел и поставил бокал на стойку.

— А вас конкретно что интересует?

— Конкретно меня интересует молодой парень, который полчаса назад должен был подойти к киоску.

— В сером пиджачке? Светленький?

— В нем. Белобрысый. Видел такого?

— Заметил. Приходил.

— Что он делал?

Официант воздел глаза к засиженной мухами лампе.

— Пришел, значит. Покрутился по площади. Подошел к киоску. Ему открыли. И он туда вошел. Все.

— А дальше что было?

— Потом через минуту вышел…

— Все понятно. Четверка тебе за сотрудничество. В рапорте отмечу. А полотенце постирай, вечером приду, проверю!

Гром направился к выходу. Официант плюнул на бокал и достал из-под стойки чистое полотенце.

— Вы меня не дослушали! Потом, через минуту из киоска вышел не киоскер и не ваш человек. Вышел другой мужчина.

Гром застыл на месте.

— Такой высокий, с длинными волосами. Он еще частенько за журналами приходил. Иностранец, кажется.

Гром пулей вылетел из кафе. Не останавливаясь пролетел мимо Соболя и одним ударом вышиб хлипкую дверь киоска.

— О, дерьмо!!

На полу фанерной будочки лежали два трупа. Киоскер, который словно защищаясь закрыл одной рукой лицо и кандидат по бегу, для которого этот кросс стал последним в жизни. Рядом с ним в луже крови валялся пистолет, который он, видимо выхватил, но выстрел произвести не успел.

К киоску подбежали остальные особисты. Повисло тягостное молчание. Наконец, Соболь произнес.

— Все ясно. Он пришел сюда, убрал киоскера, но уйти не успел. Увидел, что на площади появился ваш человек и стал ждать. Когда тот постучал, он открыл дверь и убил его. Потом ушел сам. Эх, кандидат…

Гром мрачно обвел взглядом площадь. Старухи по прежнему дремали, пьянчужка перевернулся на другой бок и покрепче прижал к себе бутылку.

— Что делать будем?

Соболь не замедлил с ответом.

— Рапорт об отставке писать. В деревню ехать курей разводить. После такого происшествия я ничего другого придумать не могу.

Гром представил себе деревенскую идиллию — полуразваленные хаты, непролазную грязь на дорогах, вонь от свинарников и его затошнило.

— Ну, нет! Ведь что то придумать можно?! Не раскисай, напарник!

— Что ты предлагаешь? Броситься в погоню за Дарбаном? Он уже далеко отсюда. Тайга большая.

— В лагерь миссионеров надо ехать. Провести там обыск и гнать их всех к чертовой матери!

— А санкция?

— К черту санкцию! Упустим время, еще хуже будет.

Соболь надолго задумался. Потом расправил плечи и торжественно произнес, принимая одно из самых главных решений в своей жизни.

— Сейчас едем в часть и берем «Урал». Загружаем в него роту солдат и отправляемся в лагерь миссии по охране окружающей среды. Делаем там шмон и всю конюшню — к американской матери. Зеленый им свет и попутного ветра в задницу. Пусть сворачиваются. На пароходе хоть вниз по реке, хоть вверх, только подальше от Сибирска. ВСЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ Я БЕРУ НА СЕБЯ!

Тентованный «Урал», под завязку набитый солдатами подъехал к лагерю в полдень. Взяв в кольцо поляну срочники с любопытством поглядывали на иностранок в шортиках и делились впечатлениями.

— Рыжий, Рыжий, смотри, вон та ничего! Во, жопа, блин! Такую бы нагнуть рачком! Говорят американки это любят!

— У них это запросто! Подходишь, говоришь «я тебя хочу» и делай с ней что хочешь!

— А ты откуда знаешь?

— Брат рассказывал. Он поплавал, посмотрел.