Еще один поворот, и водитель надавил на педаль тормоза. Машина дернулась и остановилась возле двухэтажного здания. Двое охранников, дежуривших у входа, вытянулись в струночку, завидев в окне автомобиля своего командира.

— Скажи им, чтобы привели сюда девушку, — тихо проговорил майор.

— Они обычно не покидают свой пост, — ответил Йон, — я захожу внутрь и там отдаю приказания внутренней охране.

— Если ты им прикажешь…

— Хорошо, хорошо… — Кореец решил больше не испытывать судьбу.

Он приспустил боковое стекло, высунул голову и крикнул что-то по-корейски. Охранники сначала схватились за автоматы, но, выслушав своего парторга до конца, опустили оружие и скрылись за дверью.

Майор со старлеем не видели того, что происходило на улице, так как сидели на полу, за передними сиденьями, опасаясь, что их заметят. Десантники не могли знать, что Йон говорил по-корейски, а он мог сообщить охранникам все что угодно, будучи уверен в том, что его не поймут русские. Приходилось надеяться только на то, что парторг любит жизнь.

— Все в порядке? — тихо спросил майор.

— Сейчас ее приведут. — Голос Йона дрогнул.

— Ты чего так заволновался? — Барханов насторожился.

Ли Эр Йон опустил глаза, пытаясь скрыть нарастающее волнение. Но обмануть десантников было ему не по силам.

— Убери этот чертов автомат, — вырвалось у корейца.

Майор уже догадался, что их с Бархановым обвели вокруг пальца и теперь они становились удобной мишенью для корейцев. Но в их руках все же оставался спасительный козырь — Йон. Пока он был в заложниках, им ничего не угрожало, и начатую ими игру можно было продолжать вести по своим правилам.

— Я же тебя предупреждал, — стиснув зубы, произнес Лавров.

— А вот и внучка бизнесмена. — Барханов заметил в зеркальце двух охранников, ведущих перед собой красивую молодую девушку.

Маша еле переставляла ноги, спотыкалась на каждом шагу, но все-таки ей удавалось удержать равновесие. Казалось, что ее накачали наркотиками или какими-нибудь другими психотропными препаратами. Она то и дело оглядывалась на охранников, хваталась руками за голову и что-то нечленораздельно бормотала.

— Вы ввели ей какой-то наркотик? — Старлей сильней прижал ствол автомата к парторгу.

— Смотрите на нее внимательней, — проговорил Йон и со скоростью кота, заметившего мышь, рванув ручку дверки, выкатился из «УАЗа». Майор так и не успел сообразить, что же произошло, — настолько быстрыми были действия хитрого корейца. Он лишь краем глаза заметил, как охранники, ведущие перед собой девушку, подняли автоматы.

— Бежим! — закричал во все горло Лавров.

Десантники выпрыгнули из машины. Вслед им прогремела автоматная очередь. Пули прошили переднюю дверку «УАЗа». Девушка, испугавшись выстрелов, рванула из-под опеки охранников, спряталась за угол дома.

— Иди к ней, а я тебя прикрою, — прячась за крылом «УАЗа», произнес Батяня.

Когда один из охранников перезаряжал оружие, Барханов выкатился из-под машины и бросился к углу дома, за которым пряталась девушка. Щелкнул затвор, и охранник поймал на прицел бегущего десантника. Майор вскочил, оперся на капот согнутыми локтями. Защелкал спусковой крючок: два точных выстрела, и оба охранника уже лежали на снегу с крохотными красными дырочками во лбу. Лавров выдохнул накопившийся в легких воздух и осмотрелся по сторонам — Йона нигде не было.

— Ты его не видел? — подымая с земли «калаши» корейских охранников, спросил Лавров.

— По-моему, в дом забежал. — Барханов уже прижимал к груди рыдающую Машу.

Передняя дверка «уазика» скрипнула, Лавров по инерции отпрыгнул в сторону, направил ствол автомата на машину — из салона вывалилось изрешеченное пулями тело водителя.

— Своего замочили, стрелки хреновые, — сплевывая на снег, произнес майор.

Лавров повесил на плечо автоматы и заспешил к девушке. Лицо Ставропольской было измазано тушью, губной помадой, под правым глазом сиял яркий, словно нарочно нарисованный синяк.

— Тебя звать Маша? Ты меня помнишь?

— Маша… — ответила девушка.

— Кто так тебя? — опустившись на колени и проведя пальцем по синей вздувшейся коже, спросил майор.

— Вы кто? — вырвавшись из объятий старлея, осипшим от плача голосом застонала Маша.

Майору было больно смотреть на изможденное молоденькое личико Маши. Он еще помнил, как она выглядела тогда в палатке…

Барханов тем временем выглядывал из-за угла с автоматом наготове.

— Нас нанял твой дед, — пояснил Батяня, — ты его не видела?

Девушка опустила глаза, по ее щекам заструились ручейки слезинок. Прикрыв лицо ладонями, она еще сильнее зарыдала.

— Что случилось? — Лавров уже понял, что случилось.

— Они убили его…

— Кто?

— Тот пилот, Пожарский, — ответила Маша.

— Кажется, у нас скоро будут гости. — Барханов выглянул за угол дома.

К пробитому пулями «УАЗу» бежали трое вооруженных корейцев.

— Держи. — Майор сбросил с плеча «калаш» и протянул своему напарнику.

— Спрячьтесь в здании, а я потяну время, — старлей охотно взял у Лаврова автомат, — я им устрою войну…

Лавров заставил девушку стать ему за спину, распахнул дверь и шагнул в дом. Барханов выглянул из-за угла, поймал на прицел одного из корейцев и нажал на спусковой крючок. Охранник завалился на бок и, схватившись за простреленную ногу, взвыл от боли. Двое других в спешке спрятались за машину и стали отстреливаться.

Старлей покинул свое укрытие и открыл огонь по машине. Автомат забрало вверх, и очередь прошлась по тенту автомобиля. Но десантник не растерялся: упал на землю, поймал в прицел ноги охранников, видневшиеся под днищем машины, и дважды выстрелил. Вопли раненых корейцев эхом разнеслись по поселку.

Старлей бросил на снег разряженный рожок автомата, осмотрелся по сторонам, не заметив больше корейских охранников, забежал в здание. Захлопнул за собой дверь, закрылся на массивный засов. После освещенной улицы оказаться в кромешной темноте было не слишком спокойно, тем более что рассмотреть что-нибудь внутри было практически невозможно.

— Сюда! — из темноты раздался знакомый Барханову голос.

— Лавров. — Старлей двинулся на звук.

— Мы тут, под лестницей. — Лавров щелкнул зажигалкой.

Барханов в тусклом пламени огня рассмотрел своего командира и прижавшуюся к нему девушку.

— Тише, наверху есть корейцы, — прошептал комбат.

Барханов забрался под деревянную лестницу и присел рядом с Машей, перевел дух. На верхнем этаже раздался грохот, зазвучала корейская речь, кто-то спускался по ступенькам.