Наверняка сестры еще показали бы, на что они способны. В их древних глазах, даже в молочно-белых шариках Обрады застыла упрямая решимость подороже продать свои жизни. Именно так бы они и сделали, утопив в крови очередную атаку и прихватив с собой на тот свет, как минимум, еще парочку тварей. Если бы не одно «но» — расталкивая непомерно громадные туши дэвов, к израненным судицам развязной босяцкой походкой вышел вокзальный бомж Оба-на. Не рассусоливая, он сбросил под ноги полушубок, нимало не волнуясь, что скатавшаяся вонючая овчина принялась жадно впитывать кровь. При виде Оба-на судицы попятились. Жива поддерживала сестру, обхватив за талию, но Обрада все равно поскользнулась. Ноги слепой судицы разъехались, и она неловко припала на правое колено. Всего одна маленькая ошибка, неуклюжее движение, однако для разоблачившегося Оба-на оно послужило своего рода сигналом. Если толпа дэвов, разом навалившаяся на судиц, была похожа на цунами, то седеющий бродяга оказался подобен армагеддону. Точно многотонный грузовик, врезающийся в дешевую корейскую легковушку, он ударил в ослабевших сестер, смял их, размазал по асфальту. Он был неистов, как Жива и Обрада вместе взятые, но дрался при этом в разы эффективнее. Чудной боевой стиль ничем не напоминал восточные единоборства. Больше всего он походил на странную солянку из старых русских плясок. Элементы разных танцев проскальзывали в каждом движении, каждом выпаде бродяги. Он то шел вприсядку, то высоко подпрыгивал, лихо выбрасывая ноги в стоптанных остроносых туфлях, покрытых слоями грязи. Он бухался на колени, ловко избегая редких контрударов, и вертелся волчком, раскинув в сторону руки. Каждый его выпад либо достигал цели, либо заставлял судиц отступать, теряя позиции. Оба-на дрался, как хорошо обученный боец. Не как зверь, но как обученный убивать человек. И даже черные когти на его пальцах не казались чем-то животным.

Бродяга не совершал ошибок и не прощал их своим противникам. Стоило отступающей Обраде поскользнуться вторично, как исход битвы оказался предрешен. Плавно скользнув под неловкую отмашку старухи, Оба-на ртутной каплей перетек вперед, с чудовищной силой врезав ей плечом в солнечное сплетение. От удара судицу отбросило на пару шагов. Рухнув на спину почти у самых ног Герки, Обрада не успела сгруппироваться, с размаху приложившись затылком о тротуарную мозаику. Несколько плиток при этом раскололись на части. Пронзительно заклекотала Жива, разрывающаяся между атаками бродяги и желанием помочь сестре. Воронцов не верил своим глазам — судицы, едва не обратившие в бегство два десятка дэвов, терпели поражение от городского сумасшедшего, которому Герка сам несколько раз давал мелочь. Надо было срочно что-то предпринять, иначе, закончив с сестрами, сборщик примется за него. Как раз сейчас Оба-на крутанулся на сбитом каблуке, каким-то образом оказавшись вплотную к Живе. Острый локоть воткнулся судице под подбородок, сбив дыхание, а широкий лоб бродяги тут же резко врезался ей в переносицу. Раздался такой громкий хруст, что даже стоящие в отдалении монстры неуютно поежились. Оба-на склонился над лежащей без сознания Живой. Собираясь коротким ударом вырвать ей гортань, бродяга отвел руку, ненадолго раскрыв корпус… туда-то Герка и ударил. Чуть ниже подмышки — ногой по ребрам.

Оба-на подпрыгнул, скорее от неожиданности, чем действительно от боли. В конце концов, как сильно способен ударить бывалого бойца обычный подросток? Решаясь на этот отчаянный поступок, Герка вспомнил свое недолгое увлечение рукопашным боем, вложив в удар все силы. Когда бомж повернулся, юноша уже встречал его в характерной боевой стойке — этот элемент запомнился Воронцову лучше всего остального. Иллюзий Герка не питал, собираясь всего лишь отвлечь Оба-на от судиц, дать тем прийти в себя и, возможно, если представится случай (Случай?!), ударить с тыла.

Чуда не произошло. Сестры так и оставались лежать в беспамятстве и, кажется, вовсе не собирались препятствовать седобородому сборщику. Оба-на удивленно оглядел юношу с ног до головы. Казалось, он никак не мог поверить в то, что после увиденного малец все же полез на рожон. Пожав плечами, сборщик шагнул вперед. Играючи отбив раскрытыми ладонями прямую «двойку», он ударил Геру в ответ.

И время вытянулось.

Точно в покадровом воспроизведении Герка видел летящую к нему пятерню, ощетинившуюся смертоносными когтями. Времени хватило даже на то, чтобы мысленно просчитать траекторию и понять, что заканчивается она в районе его виска. Несвоевременное воображение поспешило нарисовать картинку, в которой большую часть занимали разлетевшиеся во все стороны мозги вперемешку с кусочками височной кости. Герка еще успел дофантазировать выпавший глаз, нелепо повисший на пучке нервов-проводов… А потом черные когти пронеслись в миллиметрах от его испуганных глаз, и время вновь побежало уверенно и резво.

Поскользнувшийся на ровном месте сборщик взлетел в воздух и грохнулся на спину, накрывшись кривыми ногами. Правда, через мгновение Оба-на уже вновь стоял напротив Герки, но уже без прежней брезгливости во взгляде. Ожидая, что его противник вновь бросится в атаку, Воронцов мысленно попрощался с миром. Второй раз такой удачи быть не может. Каково же было его удивление, когда сборщик пригладил топорщащуюся бороденку и принялся отступать к «ЗиЛу». Все еще опасаясь какого-то подвоха, Герка не двигался с места. Только когда сборщик отошел на приличное расстояние, юноша нерешительно поискал глазами источник его странного поведения.

Долго искать не пришлось. От библиотеки к ресторану неспешно двигалась низкорослая фигура в поношенном костюме, при виде которой Герка наконец-то воспрял духом. Несмотря на малые габариты, в идущем присутствовало нечто от парового катка. Оказавшиеся на его пути дэвы разбегались с визгом, недостойным их внешности и размеров. Лишь один — почти трехметровый исполин, от метаморфозы потерявший связь с реальностью — рискнул заступить дорогу Швецу. Со своего места Гера не мог видеть свисающую с чудовищных челюстей слюну, горящий безумием, покрытый кровавыми прожилками глаз и раздувающиеся ноздри людоеда. Зато отлично видел испарину, проступившую на лбу директора библиотеки. Готовый к тому, что сейчас чудовище вымахает еще больше, Герка невероятно удивился, когда произошло в точности обратное. Гигантская тварь, в шерсти которой все еще болтались ярко-оранжевые ошметки строительного комбинезона, существенно уменьшилась. Подобно коллапсирующей звезде, монстр сжался разом со всех сторон. А Дан Ааронович неторопливо вынул из нагрудного кармана сложенный треугольником носовой платок и обстоятельно протер обширную лысину. Директору просто было жарко.

Уменьшающийся с каждой секундой монстр, испуганно взревев, бросился к соплеменникам. Он бежал, теряя объем буквально на глазах. Вот он стал размером со среднего мужчину. Потом размером с подростка. Затем с крупную собаку. Уменьшился до кролика. До крысы. И только тогда Швец с неожиданной ловкостью метнул в него длинную иглу с широким ушком.

Точно пенсионер на прогулке в парке, Дан Ааронович был убийственно медлителен и нетороплив. Перед тем как поднять пронзенную тушку дэва, он невыносимо долго складывал платок. Когда игла покинула крохотное тельце, сам трофей перекочевал в директорский карман. Похолодевший Герка подумал, что вскоре «Вселенная мягких кукол» обзаведется еще одним экспонатом — крохотной уродливой тварью, которая станет доводить до слез маленьких детей, а их родителей приводить в недоумение.