Больше никто не осмелился раздражать Швеца. С его появлением часть дороги, ведущая к библиотеке, начала очищаться. Брезгливо обходя трупы, Дан Ааронович медленно плелся вперед, а перед ним катился, переваливаясь на кривеньких ножках, мистический ужас. Складывалось ощущение, что дэвов расшвыривает, расталкивает невидимое силовое поле (к слову сказать, Герка бы ни за что не поручился, что это не так). Не дойдя до Хозяина нескольких шагов, Швец остановился. Старый, тщедушный, сутулый, директор библиотеки спокойно обозревал слезящимися глазами собравшихся. Вид у него при этом был донельзя грустный.

— Добрый день, Швец, — поприветствовал его Остен. Он снова улыбался.

— Брось, Федор Михалыч. Какой такой «добрый день», в наши-то годы? Зимы слишком лютые, лета чересчур жаркие, электричество дорожает, народ мельчает, а трава уже давно не такая зеленая. Добрые дни кончились, Федор Михалыч… одни недобрые остались.

— Когда ты успел стать таким пессимистом, Швец?

— С тех пор как состарился… — Директор вздохнул и промокнул лоб платочком.

Словно и не валялись вокруг издохшие страшилища, даже в смерти способные напугать кого угодно до икоты, не застывала пролитая кровь, не слетались на ее запах вездесущие зеленые мухи. Просто два старых друга, два пенсионера, столкнувшись на улице теплым августовским днем, решили развлечься светской беседой.

— Что за «битву под „Москвой“» ты мне тут устроил, Федор Михалыч?

— Помилуй, Швец, что значит «тебе»? Может, я чего-то не знаю, и ты стал мэром города? — Выпучив глаза, Остен театрально огляделся по сторонам. Потом приложил ладонь к уху, сделав вид, что прислушивается: — Постой-ка… О, ты слышишь?! Вот, тут с галерки подсказывают, что нет! Ты по-прежнему всего лишь директор библиотеки… и иных ее предприятий. Тогда, быть может, ты вернешься к себе, заберешься в самое дальнее и пыльное книгохранилище и не будешь вмешиваться в серьезные дела серьезных людей?

Разглядывая покалеченных судиц, Швец досадливо поморщился. Слова Остена он попросту пропустил мимо ушей.

— Не могу не заметить, Федор Михайлович, что ваши глупые выходки привели к тому, что пострадали мои сотрудницы. — Швец легко и непринужденно перешел на «вы». — И это в рабочее время! А вы знаете, насколько сильный профсоюз у норн?

Слезящиеся глаза вопросительно уставились на Хозяина. Видно было, что вынужденная сдержанность дается тому с превеликим трудом, однако тон беседы не повысился ни на градус. Слушая размеренную и в общем-то пустую и скучную болтовню, Воронцов чувствовал, что сходит с ума: посреди залитой кровью улицы два наистраннейших существа обсуждали бюрократические вопросы! Эта нелепица настолько завладела его сознанием, что появление Лили он прозевал. Уже гораздо позже, мчась на машине в другой город, он вдруг понял, что девушка выпрыгнула из тени, отбрасываемой высоким фонарным столбом. Но в данный момент его внимание всецело занимали спорящие Остен и Швец, так что Герке показалось, будто панкушка материализовалась прямо из воздуха.

Не говоря ни слова, Лиля подхватила его под локоть, настойчиво предлагая следовать за собой. Ее поведение вызывало стойкое дежавю. Она действовала точь-в-точь как в тот раз, когда спасала его от гопников. Только в этот раз Герка не стал спорить и препираться. Сила приобретенного рефлекса подсказывала ему, что сейчас самое время делать ноги. Он шел за Лилей не оборачиваясь, краем глаза успев заметить, как поднимается на дрожащих руках Жива. Вслед неслись обрывки разговора, отлетающие от стен домов, дребезжащие в стеклах арочных окон.

— …мне нужен этот мальчик!

— …господин Воронцов и госпожа Ирландия под моей опекой…

— …плевать хотел! Хочешь утопить этот город в крови…

— …стоит ли конфликтовать на ровном месте?

Воронцов долго не мог понять, что же смущает его в этой непринужденной беседе. Так они с Лилей свернули за угол, пережив кратчайший миг тишины, после которого им в уши ударил шум оживленной городской улицы. Только тогда Гера уловил, чего ему не хватало. На небольшом участке дороги около ресторана полностью отсутствовал привычный звуковой фон. Будто это место провалилось в акустическую яму, отсекающую гул автомобилей, собачий лай, несущийся из дворов скрип качелей и грохот отбойного молотка на стройке неподалеку. Герка прислушался к своей реакции и с удивлением обнаружил, что слушать, по большому счету, нечего. Когда чудовищный, смертельно опасный мир сборщиков удачи впервые вторгся в его реальность, при этом показав лишь малую часть своей уродливой физиономии, Гера отреагировал как отреагировал бы на его месте любой нормальный человек: паникой, скепсисом и пусть недолгим, но отрицанием. Теперь же, когда этот неповоротливый монстр разлегся на руинах его прошлой жизни, без всякого стеснения демонстрируя клыки, когти, бледные шрамы, бородавки и наросты, налитые кровью глаза и прочие «прелести», юноша лишь пожимал плечами, принимая его таким, каков он есть. Подчинялся навязанным правилам.

— Куда теперь? — вяло поинтересовался он.

Лиля посмотрела на него, как могла бы посмотреть, ну, скажем, на внезапно заговорившую собаку: с одной стороны, необычно и миленько, а с другой — страшновато и непредсказуемо. Кажется, Герка Воронцов, который ничему не удивлялся, не слишком нравился панкушке.

— На ближайшую остановку. Есть одно место за городом… Не самое приятное, но довольно надежное…

— Что, надежнее, чем у Швеца?

Герка не хотел иронизировать. Не хотел обидеть этим Лилю, знал, что девушка старается, что, в конце концов, они в одной упряжке, просто Лиля знает чуть больше. Он правда не хотел иронизировать. Просто так получилось.

— Нет… там попроще и, конечно же, не так надежно, но у Швеца оставаться нельзя. Остен уперся, и, если они со Швецом начнут бодаться, могут пострадать люди…

— Всего лишь могут?

Некоторое время они шагали в молчании. Гера даже начал думать, что новый циничный Воронцов все же обидел спутницу, пробил-таки ее сверхпрочную броню. Но то ли броня оказалась толще, чем казалось, то ли для ее пробоя требовался калибр покрупнее, однако девушка продолжила своим обычным тоном:

— Ты же сам знаешь, что они непременно пострадают, Герка. Можно, конечно, вернуться и надеяться, что это будет не кто-то из твоих родных, а какой-нибудь очередной прохожий, не вовремя проходи…

— Да заткнись, бога ради! — неожиданно перебил ее Воронцов. — Ты можешь хотя бы раз отвести меня куда требуется, не читая нотаций?

Невероятно, но острая на язык Лиля послушно умолкла. Отпустив Геркин локоть, она ускорила шаг, не дожидаясь, пока юноша подстроится под ее темп. Воронцов старался не отставать. Мимо сновали спешащие по своим делам горожане с ранцами, папками, кейсами, пакетами и просто с пустыми руками. По дороге, поднимая пыль и обдавая людей плотными потоками жаркого воздуха, проползали похожие на гигантских черепах автомобили всевозможных марок и расцветок. Бродячие собаки обнюхивали углы, урны и друг друга. Пространство по-прежнему было соткано из выхлопных газов, разогретого камня, запаха свежескошенной триммером травы и монотонного гула.