— Там не нужны трещины. Природа и без того обеспечивает человеческий череп несколькими естественными отверстиями.

— Вы про рот?

— Не только. В данном случае, я про глаза, — уточнил Дамир. — Сколько глаз было у вашей дочери, когда она отправилась в Мексику?

— Два, конечно! Что за вздор вы несете?!

Вместо ответа Дамир осторожно подцепил пинцетом иссохшее веко правого глаза и отодвинул в сторону. Под ним скрывалось глазное яблоко в идеальном состоянии — белое, с аккуратными красными сосудиками. Дамир постучал по нему пинцетом, и звук был звонкий, как при ударе по пластику.

— Протез, — прокомментировал он. — Очень дорогой и хороший. Когда труп только доставили сюда, он ничем не отличался от настоящего глаза, да и вряд ли кто-то рассматривал его. Вы же сами запретили проводить детальный осмотр, не говоря уже о вскрытии! Под опущенными веками оба глаза выглядели идеально. Но за два года обычное глазное яблоко поддалось сильному разложению, а протез — нет. Посмотрите на рентген. Он здесь смотрится как обычный глаз. У двухлетнего трупа такого не может быть, у свежего — вполне. Поэтому на промышленном рентгене, используемом на таможне, и не заметили подвоха.

— Я не понимаю. — только и смог проговорить Егор.

Дамир уже не обращал на него внимания, знал, что он мешать не будет. Он взял медицинские щипцы и осторожно, стараясь не повредить глазницу, извлек протез. В образовавшееся отверстие он запустил пинцет и почти сразу почувствовал что-то твердое, гладкое — то, чего в человеческом черепе быть не должно.

Очень медленно, еще не зная, что они увидят, он извлек свою находку. Ею оказался продолговатый сверток из непрозрачного целлофана, перемотанного металлической нитью — идеальной формы для такого отверстия. При виде этого Гринник пошатнулся, но на ногах устоял. Тронов на всякий случай встал к нему поближе.

Не отвлекаясь на них, Дамир перерезал нить специальными ножницами и начал разворачивать сверток. Руками он этой вещи не касался, только пинцетом и щипцами. Он и сам не знал, почему, а иначе не получалось.

Как только целлофан был отодвинут в сторону, комната заискрилась радужными отблесками. Перед ними на металлическом столе лежало ожерелье, подобного которому Дамир еще не видел. Его основой служили две нити, унизанные камнями — вероятнее всего, бирюзой и нефритами. Между круглыми бусинами размещались фиолетовые вставки аметистовых черепов. Но центром внимания все равно служил крупный человеческий череп в середине, сделанный из идеальной гладкости цельного опала, камня, в котором словно застыла радуга.

Молчание, охватившее комнату, было сейчас логичным — и бесконечно тяжелым. Кто-то должен был его прервать, потому что иначе казалось, будто жизнь остановилась и черепа смотрят на них. Дамир понимал, что это всего лишь иллюзия, вызванная событиями последних дней, но терпеть ее не собирался. Именно его голос зазвучал первым.

— Я понимаю, что подтверждения у нас нет, но. Думаю, можно сказать, что мы только что познакомились с Марией.

Телефон разрывался отчаянными звонками уже минуты три. Отвечать Веронике не хотелось, но она знала, что должна. Север так просто не отстанет, и его можно понять. Если она не снимет трубку, он примчится сюда прямиком из Швейцарии! Так что она наконец приняла вызов.

— Привет. У меня все в порядке.

Север не стал злиться и спрашивать, куда она умудрилась засунуть телефон.

— У тебя не все в порядке. Я говорил с Дамиром. Мне очень жаль.

Сама Вероника Дамиру ничего не сообщала. Значит, ему передали врачи больницы — он умел договариваться о таких вещах.

— Да, — вздохнула Вероника. — Мне тоже.

Прошло больше часа с тех пор, как ей объявили эту новость, а она до сих пор не могла поверить. Не в ее характере было отрицать очевидное, а тут принять правду не получалось. Даже после того, как ей позволили увидеть тело. Как будто его подменили, это кто-то другой, не он!

Она верила в то, что Михаил выживет, — настолько сильно, что это воспринималось почти как знание. Он дождался приезда «Скорой», перенес многочасовую операцию. Разве этим он не заслужил право на жизнь? Это там, в лифте, он мог умереть. Она вынуждена была верить в это, потому что видела, как быстро вокруг него расползается лужа крови. Но та угроза миновала, и он получил помощь!

Когда доктор вышел к ней, Вероника ожидала, что ее просто позовут в палату. Михаилу пора было прийти в сознание! А вместо этого ей сказали, что сердце отказало, не справилось с нагрузкой.

— Я скоро буду в Москве, — заверил ее Север.

— Не нужно, закончи лечение. Осталось ведь совсем чуть-чуть!

Он не мог помочь ей, и никто не мог. Вероника прекрасно понимала, что Михаил Сивак погиб из-за нее. Соглашаясь на участие в проекте Тронова, он принимал риск, но только тот, что связан с доверенным им делом. А история с Гарбушевым не имела к нему никакого отношения, он даже не знал, что происходит!

А еще он спас ее. Вероника осознавала, что без его вмешательства уже тот первый наемник с ножом смог бы справиться с ней. Убить или затащить в машину, в зависимости от того, какой приказ был ему дан. Так что ее долг перед Михаилом возрастал в два раза.

— Именно что осталось чуть-чуть, — парировал Север. — Этим временем можно и пренебречь.

— Не стоит.

— Что значит — не стоит?! Я хочу быть с тобой сейчас, я должен! Я беру билет на Москву.

— Меня не будет в Москве, — предупредила Вероника. — Сегодня и, возможно, завтра.

— Куда ты собралась в таком состоянии?

— У меня нормальное состояние.

Она уже не могла отплатить Михаилу за все, что он для нее сделал. К счастью, он дал ей возможность вернуть этот долг и после его смерти.

— Что бы ты ни задумала, дождись меня, — настаивал Север. — Или хотя бы попроси Дамира съездить с тобой! Давай я попрошу!

— Не нужно. Я должна сделать это сама. Пожалуйста, пойми меня правильно, это очень важно сейчас. Я расскажу тебе все, когда вернусь.

Она завершила вызов и отключила телефон. Это было жестоко с ее стороны, но по-другому Вероника не могла, только не сейчас. Сердце как будто изморозью сковало, и ей нужно было действовать немедленно, пока изморозь не превратилась в полноценный лед.

Она ценила жизнь и старалась сохранить ее при любых условиях. Теперь, когда кто-то умер из-за нее, нужно было восстановить баланс.

Вероника была особенно благодарна Алисе, которая заставила ее принять душ и принесла чистую одежду. В том виде, в каком она прибыла сюда, ей было бы проблематично выйти на улицу. А так — она просто ушла, предупредив медиков, что организует похороны сама.

Больше некому было, Михаил предупредил ее об этом.

На такси Вероника доехала до дома, забрала машину и сразу, не заходя в квартиру, отправилась в дорогу. До Коломны путь был неблизкий, однако Веронике нужно было это время, чтобы обдумать события, которые уже произошли, и свои дальнейшие действия.