На следующий вечер, довольно поздно, зазвонил дверной звонок. Сеит встал и пошел по коридору, одной рукой опираясь на палку, другой держась за стену. Тамара была уже перед дверью, с лампой в руках.

– Кто бы это был в такой поздний час? – удивилась она. Звонок снова зазвенел. Они услышали голос Актема:

– Они дома, господин! Должно быть, просто спят! Подождите всего минуту.

Сеит тут же узнал голос, который ответил Актему, и радостно воскликнул:

– Открывайте скорее, это поручик Камилов!

Хотя Джелиль уехал всего несколько дней назад, казалось, прошли годы. Он выглядел измученным и подавленным. Друзья обнялись и прошли в гостиную. Сеит спросил:

– Что случилось, Джелиль? Ради Аллаха, скажи мне, что случилось?

Джелиль сел на первый попавшийся стул. Судя по его виду, за эти несколько дней повидал он немало. Хриплым голосом он выдавил:

– Все кончено, Курт Сеит… Все кончено.

Сеит сел рядом с ним, положил руку на плечо друга и попытался успокоить его:

– Подожди, Джелиль! Успокойся! Что кончено? Расскажи! Джелиль выпрямился, откинул голову, поднял руки, как в молитве, затем уронил их на колени. В его глазах было страдание.

– Аллах Всемогущий, что теперь с нами станет?

Сеит ждал, пока он успокоится. Через некоторое время Джелиль пришел в себя. Избегая взгляда Сеита, он сказал:

– Миша… он погиб, Сеит, Миша погиб прямо на моих глазах…

Его голос осекся, тело затряслось, он зарыдал:

– Прямо на моих глазах… он погиб… а я… ничего не мог сделать.

Сеит не верил своим ушам. Вернуться с Венгерского фронта, чтобы погибнуть в Петрограде? Это было невозможно. Джелиль наверняка ошибся, может быть, он не в себе.

– Те, кто использовал шашки, пистолеты и ружья, чтобы защитить себя, те избежали смерти. Там был ад. Миша упрямо не обнажал оружие. Он пытался взывать к разуму революционеров, которые окружили его лошадь…

Молодой человек снова зарыдал:

– Знаешь? Он не мог поверить, что его собственные сограждане нападут на него. Нападавшие были в ярости, как бешеные псы. Они сначала ударили Мишу, затем стащили его с лошади на землю… никто из его людей не мог, не успел ему помочь… я тоже… Они растерзали его… это было ужасно, боже мой, чудовищно… зверски…

То, что Сеит услышал, шокировало его. Его лицо исказилось от боли.

Сеит не мог заснуть допоздна. Он строил планы. Как только Джелиль проснется, он поговорит с ним об этом. Он не мог понять, как найти Шуру и какую роль она будет играть в этих планах, но он не собирался сдаваться. Он очень скучал по ней. Теперь он знал: когда-нибудь они будут вместе. Он заснул с мыслями о ней. В это самое время история России изменилась. Царь Николай II и вся его семья были арестованы.

14 марта Совет выпустил первый приказ: всем военным частям в Петрограде предлагалось выбрать представителей и отправить их в Таврический дворец. Этот же приказ перечислял изменения в военном командовании и порядках. Отдавать честь вне службы больше не требовалось. Все царские титулы запрещались, в том числе «ваше превосходительство», «господин» и тому подобное. Царским офицерам теперь запрещалось грубо обращаться к солдатам. Приказы должны были издаваться комитетами, создаваемыми Советом, и офицеры должны были лишь исполнять их.

Эти правила явно были призваны создавать впечатление, что Совет давал военным особые полномочия, и тем снизить опасность контрреволюции.

Вскоре Джелиль и Татьяна ради безопасности переехали в дом Сеита. Сеит и Джелиль несколько раз втайне встретились с друзьями и в результате осознали, что для них нет никакой возможности продолжать жить как раньше. Надо было принимать решение о будущем. После долгих споров они решили поехать в Крым.

Накануне отъезда, однажды холодным солнечным апрельским утром, Сеит и Джелиль отправились навестить Моисеевых и проститься с ними. Актем повез их на своей коляске. Они были в штатском. Тамара ушла по хозяйству, Татьяна собиралась на репетицию, но услышала шум экипажа за окном и выглянула. Увиденное бесконечно поразило ее. Из экипажа вышел Петр Боринский собственной персоной. Попросив извозчика подождать, он направился к двери. Петр был единственным человеком, с которым ни Сеит, ни Джелиль не встречались все эти дни: он сам не искал с ними встреч, по слухам, он давно связался с революционерами. Однако давнему другу Татьяна открыла дверь без всякой опаски. Петр выглядел нервным.

– Здравствуй, дорогой Петр! Как же давно мы не виделись! Что привело тебя сюда в такой час? – радостно улыбнулась ему она, встречая на пороге.

Но Петр ответил с нахальной улыбкой:

– Может, я просто скучал по тебе, Татьяна?

Он решительно вошел в дом и не терпящим возражения тоном сказал:

– Собирай вещи, Татьяна. Я увожу тебя отсюда.

Татьяна села прямо на диван в вестибюле, вопросительно глядя на него:

– О чем ты говоришь? Что ты имеешь в виду? Что все это значит?

Петр Боринский бесцеремонно сел рядом. Он понимал, что испугал ее. Он решил действовать по-другому – теперь он заговорил мягко, подбирая слова:

– Ради твоего же блага, Татьяна, говорю тебе, чтобы ты собирала вещи. Тебе надо покинуть Петроград, и немедленно. Здесь все катится в ад. Сегодня я не на службе, так что я приехал забрать тебя.

Татьяна еще больше удивилась:

– О чем ты говоришь? Почему ты не хочешь дождаться, пока вернется Сеит? Что все это значит? О каком отъезде ты говоришь? У меня своя жизнь, своя работа! Куда мне ехать?

Петр занервничал, почувствовав, что не в силах ее убедить. Схватил ее за плечо:

– Послушай меня! Если я говорю, что ты в опасности, это так и есть! Делай, что я тебе говорю. Скоро здесь не останется в живых никого из таких, как ты.

Татьяна отпрянула, ее глаза широко распахнулись:

– Кто ты? Ты… с кем?

– Это важно? Если хочешь знать, Татьяна, я скажу тебе…

Он встал, деловито заложил руки в карманы, набрал побольше воздуха, как учитель, припоминающий урок, который собирался преподать:

– Милая Татьяна! Такие, как ты, Сеит, Джелиль, скоро будут расстреляны. Почему? Потому что вы – буржуазия. Вы владеете деньгами, землей. Вы – дворянство. Вы распеваете «Боже, царя храни». Вы – те, кто повелевал Россией до сих пор.

Татьяна молчала и с изумлением смотрела на своего давнего друга. Петр, единственный наследник своих родителей и владелец нескольких огромных особняков в Петербурге и Москве, никогда не трудился, не заработал за всю свою жизнь ни копейки, но жил в роскоши и транжирил на проституток и выпивку деньги своего отца. В свое время такой образ жизни он считал своим большим достижением. А она тяжко трудилась с юных лет. Детство в нищете, потом жестокости балетной школы, и наконец – ее заметили, одна-единственная возможность, которая выпадает на долю единиц: стать звездой, стать примой… Но за внешним блеском ее жизни, за деньгами и домами, которые она смогла наконец себе позволить, всегда стоял каторжный труд… И после этого она – буржуазия? Нет, все, что он говорит, – просто шутка, решила она и насмешливо сказала: