– Меня, кстати, Юля зовут…

– И кого там интересует, как тебя зовут? – спросил я, кивком головы показав на юг.

– Никого.

Ее губы вдруг плаксиво изогнулись коромыслом, подушечки щек подтянулись к глазам. Всхлипнув, Юля порывисто закрыла лицо ладонями, разрыдалась.

– У нее муж там остался и сын, – с укоризной посмотрела на меня Вика.

– Псы их заразили, – пояснил мужчина, нервным движением почесав у себя за ухом. – А у меня жену кенги разорвали… У нее мать и отца, – взглядом показал он на Вику.

– Артем, ну что ты говоришь? Это еще когда было? Еще до выселения, – будто уличив его во лжи, посмотрела на него женщина. – И у меня, и у тебя… А у Юли это недавно стряслось…

– Сын большой? – сочувствующим тоном спросил Якут.

– Семнадцать было…

– Почему было? Ходит же где-то…

Если Баян хотел утешить женщину, то вышло у него это неловко.

– Это уже не жизнь, это смерть, – с упреком глянула на него Вика.

И, задумавшись, подозрительно спросила:

– А вы сами что здесь делаете?

Уж не подумала ли она, что мы сами живем той жизнью, которая начинается после смерти? Скорее всего, такая мысль у нее и возникла, возможно, даже повторно.

– А мы служим здесь, – ответил я, кивком головы показав на блокпост.

– И гостиница у нас есть, – добавил Баян.

На Юлю он смотрел, как на первую красавицу. «Мисс Аномалье 2024». Вернее, миссис. А если точней, то вдова, которую он не прочь был утешить… Она некрасива, но у него с внешностью проблемы еще большие. И если вдруг Юля откликнется на его заботу, ему с ней будет комфортно. Возможно, так он и думал. И если так, то я его понимал…

Якут, похоже, положил глаз на Вику. Видно, что застеснялся парень. Стоит, в сторону смотрит, но на нее нет-нет да и глянет, как будто невзначай… Вика и помоложе Юли, и симпатичней. Ну, челюсть шире лба, нос непропорционально крупный. Зато глаза хоть и маленькие, но выразительные, завораживающий огонек в них. Кожа лица, может, и не самая нежная, но чистая, гладкая и наверняка приятная на ощупь. Особенно если прикоснуться к ней губами… Я вдруг и сам понял, что Вика мне нравится. Может, и не очень сильное чувство, но все же волнующее. Ведь я представитель сильного пола, как-никак. И радиация, как ни старалась, не смогла убить во мне мужское начало…

– Нам бы переночевать, – просительно посмотрел на меня мужчина, которого, как я понял, звали Артем.

– Да переночуете, – кивнул Якут.

И вдруг, будто опомнившись, протянул руку к Вике, помог ей снять рюкзак с плеч.

Вид у нее был мужественный, но в улыбке, которой она ответила ему, было столько женственности, что парень смутился. Он бы, возможно, покраснел, если бы кожа его лица могла менять цвет.

Баян помог снять рюкзак Юле. Я же протянул руку к Артему. Но мужчина неправильно понял мой жест и повернулся ко мне спиной, чтобы я поддержал его рюкзак. Но у меня и в мыслях не было ухаживать за ним.

– Содержимое на землю! – приказал я. – И ружье сюда!

– Не понял! – оторопело уставился на меня Артем.

– Давай, что в рюкзаке, показывай!.. Или назад поворачивай.

– Вы думаете, что там оружие? Взрывчатка?.. Но это не так!

Примерно так я и думал. Таково наше положение, что исключать диверсию мы не могли. С одной стороны нас поджимают зосы, с другой – войска радиационно-пограничного корпуса. Вдруг эта троица – ряженые? Что, если местными жителями притворяются зубастые спецназовцы?.. Только троянского коня нам сейчас и не хватало.

– Вот и докажи, что это не так!

– Ну, нет, мы лучше дальше пойдем! – вскипела Вика.

И, забрав у Якута свой рюкзак, закинула его за спину. Сильные у нее руки, движения резкие, уверенные… Но при этом у нее с плеча стало сползать ружье. Она могла, взяв рюкзак в одну руку, подхватить свою двустволку, вернуть ее на место. Но нет, она позволила ружью стукнуться прикладом о землю. Сначала забросила рюкзак за спину и только затем занялась оружием. Спецназовец никогда бы так не поступил.

– Счастливого пути!

– Да мы уже ничего не боимся! – протестующе, с вызовом заявила Юля. – И дальше пойдем, если вы такие бессердечные!.. Мы думали, вы – люди!

Она тоже вернула свой рюкзак, собралась уходить. Горячая женщина. Не зря Баян так вожделенно смотрит на нее.

– Мы не люди, мы – военные, – покачал головой я.

– Оно и видно! – ехидно усмехнулся Артем.

Бросив свой рюкзак наземь, он стал выкладывать оттуда свои пожитки. Куртка, свитер, белье в пакете, полотенце, зубная щетка, книга в яркой бульварной обложке.

– Мы уйдем! Обязательно уйдем! – взбудораженно приговаривал он. – Сначала докажем вам, что никакие мы не бандиты, а потом уйдем!

– Да! И пусть вам будет стыдно! – добавила Юля. А затем последовала его примеру. Но Вика попробовала их остановить.

– С ума вы, что ли, сошли! – трубно воскликнула она. – Какие бандиты?! Вы что, не видите, они же издеваются над нами! Не будьте дураками!

Говорила она очень убедительно. Даже Якут и Баян с осуждением смотрели на меня. Но я с невозмутимым видом осматривал вещи, которые выкладывали для осмотра Артем и Юля. Ничего подозрительного я не обнаружил и велел собрать рюкзаки.

– Так мы что, теперь уйдем? – остыв, с досадой посмотрела на своего спутника Юля.

– Уйдем, – раздраженно кивнул тот.

– Зачем уходить? Оставайтесь. Сейчас мы обыщем вас, и добро пожаловать, – безапелляционно заявил я.

Юля глянула на меня как на какое-то чудовище.

– Не! Ну, вы посмотрите на него! – истерично засмеялась Вика.

– Не хотите, не надо.

– Не хотим! – чуть ли не крикнула мне в лицо Юля. – Но нам надо!.. Мы жить хотим, вы это понимаете?

Она сняла с себя куртку, повернулась лицом к бронетранспортеру, руками оперлась о колесо, выпятила свой крутой зад, обтянутый не первой свежести джинсами.

– Баян, обыщи!

– Не буду! – опустив голову, буркнул он себе под нос.

Я не стал комментировать его проступок. Будет еще время, чтобы разобрать его залет. Да и не перед гражданскими это делать. Я просто взял и обыскал Юлю. От нее пахло терпким потом и немытым телом. Но это были женские пот и тело… Бока и бедра у нее жирные, мягкие, но ведь все это женское…

– Что, я следующая? – с презрением ко мне спросила Вика, встав рядом со своей подругой.

– Сначала рюкзак, потом все остальное…

Я обыскал всех троих, прежде чем разрешил им заночевать на блокпосте. И никакие истерики меня не остановили. Ружья, топоры и ножи я, разумеется, временно изъял.