Владимир испытал удивление, он не знал: приходил Сергей сюда или нет? Потом он осмотрелся, заметил помятую траву и сообразил: мальчик тут был. Конечно, Маркс побоялся открыть дверь, вернулся домой с пустыми сумками. И несколько дней ждал, когда Кабанов прибежит к нему и объяснит, что произошло. Но мальчик не появлялся. В конце концов Владимир решился пойти к его матери, повод для визита он придумал и спросил у Евгении Ивановны:

– Ваш сын взял у меня почитать ценную книгу и не вернул. Хочу забрать издание, позовите подростка.

Кабанова резко ответила:

– А я при чем? Кто унес книгу, тот пусть ее и возвращает! Куда мальчишка делся, понятия не имею. Шляется где-то! Ночевать не приходит.

Через пару недель Владимир понял, что с Сергеем случилось нечто ужасное, наверное, он погиб. В голове роились разные вопросы. Где тело? Оно осталось в лаборатории? А кто тогда запер дверь? Маркс терялся в догадках. Но в селе было тихо, ни милиция, ни кто-либо чужой не появлялись. Через год Маркс принял решение сходить в лабораторию, открыть двери, на которых нет ловушки, взять там наиболее ценные вещи и уехать в Москву. Того, что Владимир унес раньше, хватало на осуществление его мечты: открытие собственного вуза. Маркс уже аккуратно навел справки, узнал, сколько стоит то, что он стащил. Мысли о вскрытии двери с ловушкой он не отбросил, но решил заняться этой проблемой чуть позднее. В голове Владимира начал формироваться новый план дезактивации яда. Но он пока был нечетко продуман.

Маркс отправился в лес, с радостью отметил, что никто к горе не приближался, лопухи и борщевик у входа в лабораторию выросли гигантских размеров. Очень довольный Владимир подошел к двери, хотел вставить ключ и… понял, что скважина заделана. Маркс оторопел, потом стал осматривать другие три скважины двери… Стало ясно, что здесь поработал кто-то со сварочным аппаратом. Чтобы открыть створку, понадобится специальное техническое оснащение и человек, который умеет им пользоваться.

Сильно встревоженный, Владимир вернулся в съемную избу, сложил вещи и уехал в столицу. В городской квартире обитали жильцы, да и возвращаться туда Владимир поостерегся. Он снял халупу и затаился. Ксения тогда находилась в больнице, ей стало совсем плохо.

После кончины матери Маркс выждал еще год, потом стал создавать институт. Дело это непростое, но Владимир щедро раздавал взятки и добился своего. Вуз неожиданно стал пользоваться успехом. Количество студентов в нем невелико, но прибыли Владимиру на сытую беззаботную жизнь хватало. Олигархом он никогда не стремился стать, хотел обрести материальный достаток и получил его. Все шло прекрасно, пока не появились мы и не стали задавать Владимиру неприятные вопросы. А потом он отравился суши в ресторане, угодил в больницу, и ему приснился сам Господь.

Владимир замолчал и уставился на нас. Костин сказал:

– Я не хожу в церковь, но, думаю, вам надо пойти в храм и поговорить со священником. Возможно, он подскажет, что надо делать в этом случае. Спасибо, что рассказали правду. Могу поделиться информацией: Лена Кисунина жива, она попала в детдом, прошла через многие испытания, вышла замуж, родила детей и сейчас живет счастливо. Федора нашли родители, он жив, но у него разум воспитанника детского сада, он не смог восстановиться. Судьба Павла Окошина неизвестна. По неуточненным данным, Сергей Кабанов попал в приют, его усыновила прекрасная семья, он стал врачом.

– Кто-то из них преследует меня, – простонал Владимир. – Как он выяснил правду, не знаю, но решил отомстить и отравил суши.

Костин встал.

– Похоже, вас не собирались убивать, решили просто испугать. Удачной вам поездки в Мюнхен.

Не успели мы сесть в машину, как раздался звонок Махонина.

– Вы где?

– Только-только завершили беседу с Марксом, – ответила я, – мне очень хочется принять душ, смыть впечатление от общения.

– Приезжайте в офис, – скомандовал Николаша, – у меня получилось! Знаю, кто отравил Евгению и Владимира.

Я тут же забыла про душ.

– Кто?

– Сами услышите, – ответил Николаша, – Энтин и Миша уже здесь. Только вас и ждем.

Поскольку беседа шла по громкой связи и Костин слышал каждое слово, он быстро развернулся.

Я стала рассуждать вслух:

– Кисуниной навряд ли могла прийти в голову идея навредить Джейн и Владимиру. У нее все в порядке. Она побоялась бы совершить преступление, у Елены дети. Небось она понимает: если ее поймают, то отправят на зону, ребята останутся без матери. Федор по состоянию здоровья тоже не мог совершить преступление. Кто у нас остался? Сергей? У него трудная судьба, издевательства в детстве, мать, которая держала его впроголодь, интернат…

Теряясь в догадках, я стала торопить Костина, и когда мы наконец приехали, буквально вбежала в комнату для совещаний.

– Послушайте разговор, который вели отец, мать и сын, когда Сергей после беседы с нами вернулся домой, – предложил Николаша, когда я плюхнулась на стул.

– Как ты смог записать беседу? – изумился Макс.

Николаша постучал себя кулаком по лбу.

– Мой мозг! Он гениален!

– Как у всякого скромного человека, – засмеялся Миша.

Махонин не обратил внимания на слова Вуколова, он обратился ко мне:

– Помнишь, я попросил тебя узнать имена тех, кто работает в доме Решеткиных?

Я кивнула.

– Мы выяснили, что у них только одна домработница по имени Марфа Егоровна Деревянкина.

– Отчество нам не нужно, девушке двадцать с небольшим, – сказал Николаша, – я с ней встретился. Но сначала поговорил с агентством, которое помогает Алевтине Семеновне подбирать помощниц по хозяйству. Там просто застонали, услышав фамилию Решеткина. У этой хозяйки никто более полугода не задерживается.

– Грубиянка, не платит денег? – предположил Вовка.

– Нет, – возразил Николаша, – вежливая, никаких резких слов не произносит. У прислуги отдельная комната со своим санузлом. Зарплату платит вовремя, на Новый год и день рождения дает премию. Но! Алевтина патологическая зануда. Чашки в буфете должны стоять по размеру, ручками в одну сторону. Если они поставлены вразнобой, хозяйка спокойно скажет:

– Исправьте.

Потом проверит, как выполнено ее указание, и снова недовольно заметит:

– Ряд неровный, чашечки стоят не по линеечке. Вон та ручка слегка выбивается из общего строя. Исправьте.

И так пять-шесть раз, пока наконец прислуга не угодит Але. Вот еще пример: Алевтина зайдет в библиотеку и вызовет горничную:

– Салфетку на журнальном столике нужно стелить красную. А здесь зеленая. Исправьте. И помните, край свисает со столешницы ровно на шесть с половиной сантиметров. А у вас семь. Исправьте. Прекрасно. Сейчас нормальная длина уголка, но часть салфетки на столешнице лежит криво. Исправьте. Ну, теперь неплохо, только надо…