Хэйхатиро Того…

Не видя запредельной опасности, только тихо радуясь и удивляясь – само идёт в руки, сдержанный японец всё же болезненно водил плечами, разминая спину, затёкшую от долгой нарочито прямой позы. Всё пытаясь понять, с чего такая самоуверенность (или безрассудность) оппонента. Что (подскажите боги) в этих трёх русских кораблях не так?

И находил первобытным наитием ответ – свежие силы? Да! Они шли, как три молодых льва на потрёпанный, пусть и более многочисленный прайд! С повадками этих зверей его познакомили всё те же «просвещённые…», хм, и не менее заядлые охотники во время учёбы в Гринвиче.

Аналогия со львами ему даже понравилась, поскольку укладывалась и в технические параметры – представшие перед ним вражеские броненосцы совсем недавно сошли со стапелей, точно молодые самцы, покинувшие свой «балтийский прайд»!

…И не нравилась… хотя бы словом «самцы» – много чести.

А ещё брезжило мнительным холодком, рождая предательскую мысль: «уйди он ранее по возможности полным ходом в Сасэбо, этой внушающей некие подозрения встречи можно было бы избежать».

И напряжённый, и нарочито степенный Рожественский…

Бычился, двигая желваками: картинки, рисунки штабных игр и прочие данные на бумаге – это одно! А вот когда воочию, когда кратность бинокля, в разы увеличив, бросила в глаза сумрачные угловатые абрисы вражеских кораблей!.. Ух!

Много это – когда семь против всего трёх! А следов недавнего боя на «японцах» издалека совершенно не видно – ни серьёзных повреждений, ни даже обещанных обрубков стволов… вроде бы. Только кажется-видится, что вон они – башни «Микасы» да следующего «Асахи» зловеще шевелятся, взводясь на изготовку. Покуда там остальные корабли колонны теряются в задымлённом кильватере.

И море синее, зелёное, серое…

Оно ёжилось, морщинилось волнами, под изменчивым ветром, погнавшим противные барашки, ещё вчера бы показавшиеся весёленькими.

Даже небо словно зашлось в конвульсиях – то сплошной свинцовый покров, то в разрывах облаков особая на контрасте пронзительная лазурь, а то и вовсе набрякнув дождливыми тучами – накрапывая.

Сказать бы, что само небо смотрело хмуро на перспективы двух адмиралов, не зная, на кого поставить – «кто кого»! Да только непонятно, кого под «небом» подразумевать – пантеонный японский набор во главе с Аматерасу-о-миками… или одухотворённый иконообраз с приличествующей бородкой и нимбом.

Ещё бы тут добавить, что у кого-то из адмиралов, а как бы и не у обоих, глядя на синюшный тучами горизонт, зрела на периферии здравомыслия осторожная мыслишка – повернись дело в неблагоприятную сторону, всегда можно выйти из боя, скрывшись за пеленой дождя.

В общем…

* * *

– Зиновий Петрович. А впереди «Ослябю» ставить не опасно ли? – мимоходом высказался Игнациус. – Того будет бить по «головному». В середину бы его, я имею в виду не Того, а «Ослябю».

Эта маленькая поправка каперанга прозвучала немного комично, несмотря на всю серьёзность близившегося боя. Вахтенный офицер – молодой лейтенант – даже подавил нервный смешок.

Рожественский же изобразил нечто похожее на рычание, но промолчал, обратив всё внимание к оптике.

– Сейчас уж перестраивать – сутолоку создадим, – вроде как за адмирала ответил Коломейцев, – успеем ли? Враг близко. Да и… подозреваю, что «японец», зная трёхтрубный «Ослябю» как более слабый корабль, всё одно будет уделять ему повышенное внимание, надеясь выбить из строя. Господи, да их семь! А у нас далеко не длинный кильватер – почитай все гуртом идём. Так что, господа, на каждого из нас хватит шимозы.

– Именно, – коротко согласился Рожественский, не отрываясь от зрительной трубы. И вдруг замер, всем видом говоря «внимание!». – Сдаётся мне…

Колокола громкого боя уже отбили… без какого-либо заметного суетного результата – все расчёты давно пребывали на боевых постах. Орудия заряжены и поставлены на «товсь»!

Три русских корабля, подняв стеньговые флаги, шли в кильватерном строю, чуть увеличив дистанцию между собой, сходясь с противником под острым углом, приготовив к бою левый борт.

До открытия огня оставались считанные минуты – когда дальномерщики выдадут необходимую дистанцию.

По сути, Рожественский хотел провести быстрый «кроссинг-Т», на дистанции пятьдесят пять кабельтовых повернув «все вдруг» вправо, обрушив на «голову» японцев бортовые залпы. «Быстрый», потому что «кроссинг» по определению долгим быть не может, а Того наверняка тотчас отвернёт влево, выстраивая классическую линию.

Линейного боя Зиновий Петрович категорически хотел избежать!

– Наше преимущество, – ранее доносил он подчинённым, – в темпе манёвра и средствах связи, сиречь – оперативности управления отрядом. Вдобавок электрические дальномеры дадут пять али все десять процентов преимущества на начало пристрелки. Мало, согласен, но дадут же… Учитывая и то, что дистанция «50–55» отрабатывалась нами ещё по айсбергам. И весьма успешно!

Собственно, время для поворота на «палочку» уже наступило, дальномерщики (и на штатном приборе, и на «электрическом») одновременно известили о необходимой дистанции.

До сего момента Того вёл свою эскадру предсказуемо, идя на сближение, уверенный в своём численном преимуществе. И орудия его пока молчали, чем подтвердилось как минимум одно тактическое условие – у японцев мало снарядов, и они не намерены ими разбрасываться с дальних дистанций, с сомнительной точностью попаданий.

Идущий в середине строя «Суворов» поднял на фалах «набор», по всем каналам прошло репетование (эскадренные команды подавались по УКВ-радио и дублировались флажно). Все три корабля, подняв на лаге два узла, повернули на четыре румба вправо, образовав строй уступа, развернув бортовую артиллерию на «голову» вражеской колонны.

Именно в этот момент сигнальщики подтвердили то, что сумел уловить в подзорную трубу адмирал – «Микаса» затеял плавное отклонение вправо!

– Целить не в «головного»! – немедленно, переходя почти в крик, приказал Рожественский. – Бить по второму!

В данном случае это было достаточно разумное и, главное, быстрое решение. Мало того что выставленная «палочка» позволяла дать всего три, может четыре залпа… А затем отряд на четырнадцати узлах всяко выходил из выгодного позиционного положения. Так ещё и в этот момент «Микаса», оповестив свои мателоты о последовательном уклонении вправо, начал совершать эволюцию, что наверняка бы сбило правильные целики. А вот следующий за ним «Асахи» ещё продолжал прямое движение, следуя к месту поворота и… падению русских снарядов. Точно бы телок на убой…

Эх, ещё попасть бы!

Однако «Ослябя» уже успел выбросить «пристрелочный» по «Микасе», и адмирал тут же незамедлительно сделал вынужденное уточнение, не желая сбивать впередиидущему расчёты по цели:

– Бэру – продолжать огонь по флагману! «Суворов» и «Александр» – целить по второму в японской колонне!