– На румбе шестьдесят пять! – подтвердил отрядный курс вахтенный флаг-офицер.

– Дистанция до «головного» полета!

– Орудия на левый борт – девяносто!

– Зиновий Петрович, в рубку? – вопрошающе проговорил Коломейцев.

– Нет пока, – огрызнулся Рожественский, слившись с подзорной трубой.

– Левая носовая – пристрелочный! Огонь! – громко оповестил старший артофицер.

«Суворов» выплюнул на пробу – находящаяся на спардеке по траверзу мостика башня выдала одиночный хлопок, почти не затронув ожидавшие нечто подобного уши.

Короткая пауза к результату и…

– Недолёт! Прицел полста, по целику право пять!

Старарт быстро выдавал корректировку, сверяясь с таблицей, перекрикивая разноголосье попеременных докладов с дальномеров.

Телефон управления огнём разносил данные по цели в плутонги левобортной группы и комендорам башен главного калибра.

– По готовности-и-и-и!..

– Главным и средним – залп!

Вот теперь броненосец вздрогнул основательно, заложив по ушам, тягуче качнувшись отдачей.

Бортовой плевок полностью закрыл видимость в дыму. Впрочем, вездесущую пороховую гарь тут же унесло ветром.

– Есть накрытие!

– Товсь!

«Александр» уже бил в частокол всплесков, полностью закрывших «Асахи».

– Есть! Отлично!

Все увидели вспухший бутон взрыва на полубаке японского броненосца.

«Ослябя» в этот раз, видимо, добился лишь близких накрытий. Выйдя из всплесков, «Микаса» что-то кинул в ответ, сумев подключить и казематы. Однако снаряды японского флагмана упали с таким большим недолётом, что на них и не обратили внимания.

Такой же неудачной серией «пристрелка-залп» отыгрался «Асахи».

Директриса наведения для остальных кораблей японской колонны была перекрыта головными кораблями. Перекидной огонь никто затевать не пытался – стреляли, выходя в поворот, но на маневрировании сбивали себе пристрелку, и всё, что добивало, падало широким разбросом едва ли в трёх кабельтовых от русских броненосцев.

После рёва собственных орудий несерьёзные, как в шутихе, приглушённые хлопки далёких ответных выстрелов доносились с запозданием, добегая звуком-свистом и уж только тогда детонацией от удара об воду.

Тем не менее Коломейцев снова задёргал адмирала:

– Зиновий Петрович, в рубку?

Чёрт возьми, выпалил тот в ответ, на такой дистанции и отсюда ни черта не видно, а уж из заблиндированных щелей и подавно! Не нахожу опасности, покуда «японец» стреляет столь редко и косо! Ну, коль угодно, извольте! Господа, фуражки долой! Надеть защитные каски!

Сделав всего по три залпа, отряд слаженно совершил поворот, стремясь разорвать дистанцию.

* * *

«Кроссингов» Хэйхатиро Того не боялся! В недавнем бою с Витгефтом он осознанно удостоверился, что «палочка» на больших дистанциях практически малоэффективна. Единственное в данном случае попадание в «Асахи» тому подтверждение.

Если бы…

«Если бы не столь неожиданная плотность накрытий», – Того принимал это лишь к осмыслению, пока помалкивая. Ждать ли от Рождественского чего-то нового и иного?

Ныне, как и досель, русские снаряды не давали много осколков, только однажды окатив фонтаном брызг мостик «Микасы». В этот раз они детонировали при ударе об воду, и, пожалуй, более запоздало, нежели японские, уходя глубже.

К стыду, первым на это обратил внимание британский советник, «козырнув» словечком «гидро-удар».

Суть – подводная детонация под бортом корабля могла вызвать скрытые повреждения корпуса, а потому «трюмным» был дан приказ провести инспекцию внутренних отсеков.

Примерно о том же донёс капитан 1-го ранга Ясиро Рокуро, командир «Асамы».

Подробней – от взрыва десятидюймового снаряда вблизи кормы крейсера образовались проймы в стыках бронеплит, что привело к течам и фильтрации воды в румпельном отделении. Какое-то время (по докладу Ясиро) пришлось даже перейти на управление машинами.

Благодарение богам – справились!

Крейсер, убежав от русских, выписал большую дугу и теперь медленно оттягивался назад, следуя на параллели, возвращаясь к своему месту в кильватере.

– Одно попадание в «Асахи»! – со значением провозгласил начальник штаба капитан 1-го ранга Симамура. Впрочем, не став повторять уже известный результат этого единственного попадания – снаряд проломил два с половиной дюйма броневой палубы в районе полубака, нанеся значительные внутренние повреждения, к счастью, не сильно сказавшиеся на боеспособности корабля.

– Всего одно, – поправился Симамура и неожиданно почти дословно повторил мысль адмирала: – Не наглядно, если бы не столь неожиданно быстрая пристрелка и кучность накрытий.

– Да, – выдавил из себя Хэйхатиро, оставив сей факт без комментариев. В свою очередь признав, что русские безупречно выполнили поворот в «палочку», залпирование и столь же быстрый отворот (снова «все вдруг»), и явно добавили узлов, разрывая и без того скоротечный огневой контакт.

«Этот день будет долгим, томительным… и значимым», – констатация возникла из ничего, на ощущении… на безумстве веры в собственный миф бытия когда-то простого мальчишки, носящегося по улочкам Кагосимы, а ныне совершенно важного и целостного адмирала Объединённого флота империи.

– Такое впечатление, что хвалёный «адмирал Арктики» не ожидал напороться на броненосный костяк японской эскадры, – совершенно ненавязчиво приблизился Пэкинхем, – а едва узрел, позорно пытается бежать.

Хэйхатиро готов был согласиться, всё же сочтя этот короткий боевой эпизод в завязке всего лишь стычкой и немного поумерив собственные докучливые опасения.

Всё становилось на свои логические места – действительно, встретив более сильный отряд, русский адмирал предпочёл выйти из боя. И совершенно не позорно, а вполне благоразумно.

Три точки на линии горизонта, показав корму, держали строй фронта в идеально равных интервалах. Будучи не более чем в семидесяти кабельтовых, они даже не пытались вести стрельбу из кормовых орудий, что в какой-то степени показалось Хэйхатиро немного издевательским, учитывая выгодное проектное расположение артиллерии для ретирадного огня на русских «бородинцах».

Впрочем, и «Микаса» молчал. И адмиралу меньше всего хотелось, чтобы британский подданный сейчас вдруг спросил о причине такой пассивности японской артиллерии.

Нос флагмана флота микадо, разрезая волну, выбрасывал пенные тучи брызг, заливая бак. Вода уходила в шпигаты, задерживаясь пузырящимися лужами на изъеденной недавним сражением палубе. В выступающем барбете носовой башни «красовалась» грубо наклёпанная листовая латка в месте попадания русского снаряда. Обожжённые порохом стволы смотрели прямо и вполне грозно. Оспин от вражеских осколков на них практически не наблюдалось, но проведённая ревизия выявила изъяны у левого орудия, могущие привести к разрыву металла. А вот кормовая башня была выведена из строя полностью, и все попытки что-либо там привести к боеготовности оказались тщетны.