Они повернулись друг к другу, их глаза больше не изучали портрет. Увидев, как приподнимаются уголки губ собеседника, Китти почувствовала, что ее губы отвечают тем же. Вновь, как в первую их встречу, ее поразило, как преображается его лицо, когда он улыбается.

– Так вот почему вы согласились мне помочь? – поддела она. – Ради увлекательного зрелища?

– Сомневаюсь, что в данном случае уместно слово «согласился», – мгновенно парировал он, искренне широко улыбаясь. – Меня принудили, меня шантажировали. У меня не было иного выбора.

Она тихо рассмеялась. Память моментально переписала эту часть их общей истории, превратив ее в череду забавных событий, в которых не было ничего скандального или тягостного, как если бы между ними и не возникало никакого разлада, даже на секунду.

– Был у вас выбор, – возразила она, легонько стукнув его по руке сложенным веером.

– В этом я не уверен.

Слова, которые он собирался произнести беспечным тоном (Китти была в этом убеждена), прозвучали серьезно, и судя по удивлению во взоре Рэдклиффа, он тоже подобного не ожидал. Долгое задумчивое мгновение они вглядывались друг в друга – серые глаза столкнулись с карими, карие ответили тем же. А потом Рэдклифф прочистил горло, чем разрушил напряжение. Китти торопливо отпила из стакана с лимонадом.

– Вы будете рады услышать, что мистер Пембертон действительно так состоятелен, как о нем говорят, – сообщил он после недолгой паузы.

– Правда? – откликнулась она, старательно изображая восторг. – Могу я поинтересоваться источниками ваших сведений?

– Управляющий его финансами, его лакей, его портной. Он всегда в срок оплачивает счета, слуги не сообщают о задержках жалованья, а управляющий финансами – после второй-третьей кружки пива – похваляется весьма удачными вложениями. Ваш Пембертон чист как стеклышко со своими восемью тысячами в год. Все это выяснил мой грум Лоуренс – он опытный шпион.

– Хорошие новости, – медленно произнесла Китти.

И это было правдой, впрочем обрадовавшей ее совсем не так, как она ожидала.

– Теперь вам стало понятнее, в каком направлении двигаться? – спросил он.

– Почти. Последнее препятствие – сомнения Пембертона насчет добротности моего происхождения. Но надеюсь, вскоре останется лишь один вопрос – где и каким образом он сделает предложение.

– Только это? – осведомился Рэдклифф. – Неужели вы позволите Пембертону самостоятельно решить, что именно он вам скажет?

– Разумеется, позволю, – сердито нахмурилась Китти и пренебрежительно дернула плечом, но Рэдклифф стал невосприимчив к ее знакам.

– Любопытно, какое предложение руки и сердца пришлось бы вам по душе, имей вы возможность выбирать? – заинтересовался он. – «Дражайшая мисс Тэлбот, – протянул он, довольно похоже воспроизводя самодовольное жужжание Пембертона, – находясь в здравом уме, хоть и беся вас своей персоной, клянусь, что я до неприличия богат и оплачу все долги вашего семейства». Только представьте, мисс Тэлбот! Какая романтика! Какая страсть!

– Если вы закончили веселиться, – отрезала она, не в силах сдержать прорывающийся смех, – то мне пора, у меня еще очень много дел.

Он протянул затянутую в перчатку руку и галантно предложил:

– В таком случае могу я проводить вас к вашей тетушке?

Китти приняла его руку, и ее щеки едва заметно порозовели.

– Это внушает огромное беспокойство, Джеймс, что бы вы ни говорили, – продолжала настаивать леди Рэдклифф. – И сколько бы я ни пыталась обсудить с ним эту тему, он ее избегает!

– Не могу представить почему, – буркнул Рэдклифф.

Мать воззрилась на него с некоторой холодностью, и он отвернулся, сделав вид, что разглядывает Стрэнд из ландо, в надежде таким образом остановить причитания вдовствующей графини. Если бы он знал, что мать, попросив сопроводить ее на открытие ежегодной выставки в Королевской академии художеств, воспользуется этим как возможностью прочитать ему нотацию о поведении Арчи, то постарался бы уклониться от поездки. Ему следовало сразу догадаться о ее тайных намерениях – с каких пор леди Рэдклифф заинтересовалась искусством?

– В беспечности нет ничего плохого, – обиженно продолжала вдовствующая графиня, не обращая внимания на попытки сына уйти от разговора, – но, боюсь, Арчи всерьез увлекся картами!

– Точно так же в прошлом году он всерьез увлекся боксом, – возразил Рэдклифф. – Или всерьез увлекся скачками годом раньше.

– Это совсем другое, – отмахнулась леди Рэдклифф. – Все чаще и чаще я слышу истории о молодых людях, погубленных азартными играми. Вы знаете, что младший брат леди Каупер бежал в Париж именно по этой причине. Разумеется, они пытались замять скандал, но им не удалось. И до сего момента я не встречала юношу, меньше интересующегося картами, чем Арчи!

– Даже Арчи не способен настолько проиграться, – пробормотал Рэдклифф.

Любопытно, не вели ли его родители такие же разговоры о нем самом когда-то, прежде чем отец решил спровадить его на континент.

– Я думаю, вы могли бы поговорить с ним должным образом, – сказала леди Рэдклифф, не удостоив ответом его замечание. – Наставить на путь истинный, слегка припугнуть.

Экипаж свернул по двор Сомерсет-хауса ни мгновением раньше, чем того хотелось бы Рэдклиффу.

– Я не намерен это делать, матушка, – отрывисто произнес он, не глядя на собеседницу. – У Арчи все отлично.

Выйдя из ландо и переступив порог здания, они не обменялись ни словом.

Рэдклифф без воодушевления взял каталог выставки, огляделся по сторонам, и настроение его ухудшилось еще немного, поскольку он увидел, что помещение заполнено представителями бомонда. Приехали сюда только для того, чтобы показать миру, как они в первый день выставки восхищаются произведениями искусства, но само искусство их нисколько не интересовало. Что за жалкие глупцы! За последние несколько недель Рэдклифф едва об этом не забыл. Благодаря мисс Тэлбот с ее интригами, просьбами об услугах, ранними визитами он был настолько занят, что не располагал временем для размышлений об иных материях. Осознав, что поневоле выискивает взглядом ее фигуру в толпе, Рэдклифф резко отвернулся и начал пролистывать каталог.

– С чего бы вы хотели начать, мама? – спросил он. – С работы мистера Уорда «Портрет миссис Гулливер в 104 года»? Или «Интерьер церкви» мистера Ходжсона повеселее?

Ответом на его вопросы было ледяное молчание, отчетливо свидетельствующее о том, что леди Рэдклифф недовольна старшим сыном, возможно, даже раздражена вдвойне тем обстоятельством, что по его милости вынуждена провести скучное утро теперь, когда истинная цель поездки не достигнута. Он испытал облегчение, заслышав в следующем зале, как кто-то позвал их по именам. Обернувшись, они увидели миссис Кендалл, призывающую их жестами, а рядом с ней мисс Тэлбот, леди Монтегю и мистера Флетчера – все они, за исключением мисс Сесили, окончательно забыли о картинах.