Я поднялась на второй этаж и зашла в Катюшину группу. Тишина.

Посмотрела картинки на шкафчиках, умилилась и присела на скамейку. Достала телефон и посмотрела на время: три часа. Через полчаса детей поднимут. Ждать недолго.

Мобильник вновь показал не принятые вызовы и непрочитанные сообщения. Одно было от неизвестного номера. Лучше бы я его не открывала:

«Shelley,réponds à mon mari, il a le trac. Et nous avons besoin

de parler. Plus précisément, j'beaucoup de choses à te dire. K».

Мне захотелось сплюнуть. Как он вообще посмел мне написать? Да ещё в своей чёртовой манере:

«Шелли, ответь мужу, он волнуется. И нам надо поговорить. Точнее мне многое нужно сказать тебе. К».

О, да, прям сейчас, подпрыгнула, и побежала гладить Арти по головке и с тобой беседы проводить!

Блин, только более-менее в себя пришла, как снова… Я удалила сообщение и занесла его номер в чёрный список. Ему надо, пусть и разговаривает. Я же в своё время уже вдоволь наговорилась и наслушалась.

Но Арти, всё же, скинула смс, что со мной всё в порядке и я забираю Катю. И чтобы не смел, больше беспокоить моего повара и донимать меня. По крайней мере, до вечера.

Даже не хотела думать о разговоре. Надеюсь, он не додумается привести этого ублюдка домой. Тогда ни один, ни второй меня и Катю больше не увидят.

Кажется, сейчас я поняла, что без мужиков в жизни проще. Да и вообще одной проще. Сам себя же не предашь?

Время текло медленно. Я успела собрать Катины вещи, позвонить няне и сообщить, что на сегодня она может отдыхать.

Я услышала детские голоса. Улыбнулась. Кто-то там завозился. В группу неожиданно зашла воспитательница Ксения Андреевна.

–Здравствуйте! – она улыбнулась мне, – Радио няня оповестила, что Кирилл вновь проснулся раньше и решил всех перебудить. Вы за Катей?

Нет, за Васей… Кивнула.

– Как она? Поведение, успехи?

Воспитательница широко улыбнулась и разошлась в комплиментах. Нет, слушать приятно, что дочка хорошо кушает, взаимодействует с детьми… Но говорила бы женщина по существу.

– … только вот бывает, что начинает говорить на французском.

– И? Мы учим два языка. Вероятно, ребёнок путает слова, но это случайно. Если будете её поправлять, то она быстро среагирует и переключиться на русский, – недовольно проговорила я.

Меня сегодня все решили с ног сбить или просто день такой?

Ксения ушла, раздражённо сморщив носик. Вообще отзывы о ней хорошие, и заведующая хвалила воспитателя.

Густые русые волосы, стянутые в тугой пучок. На лице минимум косметики, ухоженная кожа и добрая улыбка. Но иногда сквозь ангельскую пелену я почему-то лицезрела чёрта. Глупое сравнение. Просто… Мне кажется, она не терпит господства над собой. И пытается лечить родителей. Видите ли, Катя, иногда, может ответить на иностранном языке! Лучше бы она задумалась, что сама говорит только на родном. В общем, настроение моё подкошено основательно. Вся надежда на дочку.

– Мааааааама!

Шею вмиг оплели маленькие любимые ручки. Кэти забралась ко мне на колени и поцеловала в щеку. Дочка была в тонкой майке и трусиках. Нахмурилась.

– А где твои носки с босоножками? Почему босиком?

Дочка сразу начала тараторить на моём родном языке. Да, собственно и на своём. Она ведь француженка. Рассказала, что воспитательница сказала, что я пришла. Катя не поверила и, спрыгнув с кровати, сразу же побежала смотреть. Усмехнулась.

– Ты умылась? Сходила в туалет? Катя покачала головой.

– Тогда давай быстро делай дела и поедем кататься на каруселях. Сегодня будем развлекаться.

– Правда-правда? – на меня уставились синие глаза дочери.

– А то! Катюша меня стала расцеловывать.

– Спасибо, мамочка! Спасибо, спасибо! Я спустила её на пол.

– Бегом за башмаками и носками! И чтобы в следующий раз сразу одевала! Говорила это я уже в спину убегающей дочки. Усмехнулась. Какая же она… Моя.

Два часа спустя

Москва бросала слёзы на мокрый асфальт. На каруселях покататься не удалось из-за дождя, и Катя расстроилась. Зато мы посетили московский метрополитен и Кате очень понравились электрички. Девочка была в первый раз в подземке. Так мы и добрались до центра столицы, сходили в кинотеатр на мультфильм, поели сладкую вату и попкорн.

Купили Кате игрушку «Лунтик» и, вызвав такси, поехали ко мне в ресторан.

В целом, дочь была довольна, я измотана. Но мне понравился этот день. Редко я провожу его так: только мы вдвоём. Здорово, вот так провести время, отвлечься, расслабиться, обдумать… Конечно, у меня болела голова, от нескончаемых потоков вопросов Кэти, и я была голодной, как медведь. И мне очень не хотелось ехать домой. Сегодня я не желала вести разговор. Слушать оправдания, пытаться понять…

Но я не могла повернуться спиной и сбежать. Не потому, что я так не могу сделать. А потому, что всем обязана Арти, потому что он родной для меня человек.

Мы зашли в ресторан и прошли в мой кабинет. Там разделись.

– А папа приедет? – спросила меня малышка.

– Нет, солнышко. У него много работы и увидимся только дома. Вот сейчас покушаем и поедем к нему.

– На метро?

– Нет, на машине.

Катя задумалась.

– Хорошо. Но ты меня ещё покатаешь на эле… поездах?

Рассмеялась.

– Как-нибудь! Побудь здесь, я схожу за тётей Алисой.

Катя кивнула и сев на диванчик, стала играть на моём телефоне в миньонов.

Технический прогресс… У меня даже в двадцать лет подобной техники не было… Современный мир, та ещё чёрная дыра. С каждым поколением дети становятся всё прогрессивнее. И ладно, если бы это касалось только техники… Сейчас ребёнок узнает о сексе очень рано. СМИ ему в этом помогают, как и родители. Но ведь не денешься никуда, когда показывают различные рекламы, когда на каждом шагу пестрят баннерами.

В общем, я хотела бы, чтобы Катю это обошло. Но наивной я перестала быть уже давно…

Я нашла Алису на кухне при параде. В поварском колпаке, в белом фартуке и с мукой на щеках. Она гневно что-то кричала Вадиму про сахар и его короткий ум. А тот на тебе и поцеловал её. Вот так прям, притянул и приклеился к её рту губами. Персонал загоготал. Подруга отшатнулась от Вадика и стремительно залепила, нахалу, пощёчину. Зло посмотрела на всех.

– Ну, держитесь у меня, – процедила она сквозь зубы. Я не выдержала и рассмеялась. Теперь всё внимание было приковано ко мне. Алиса покраснела и подошла ко мне.

– Ммм, – замялась она,– Извини. Он придурок, я же говорила.