Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что он говорит? – спросила Аэлита, не понявшая ни слова.
– Нас ждут сюрпризы, – ответил Лось. – В том числе неприятные. Э-э, Инк, а что такое гуманоид?
– Разумное существо, несущественно отличающееся от человека – гомо сапиенса. Отсюда – гуманоид, то есть похожий на человека. Разработана теория строения тела, морали, этики, логики, социологии гуманоидных цивилизаций, которая изучается специалистами Института внеземных коммуникаций.
– Хорошо, я понял. Значит, слингер создан гуманоидами с тремя глазами?
– Прямых данных не имею, по косвенным вашу догадку подтверждаю.
Лось посмотрел на терпеливо ждущую Аэлиту.
– Посох бога Хао действительно сотворили трехглазые. Интересно было бы взглянуть на них.
Аэлита содрогнулась.
– Я видела… в зеркалах… они ужасны!
– Ты просто находилась под впечатлением гибели своих соотечественников от рук Высокого.
– Кого?
– Так зовут моего попутчика. Он не Сын Неба.
– А кто?!
– То есть он Сын Неба, но… не с Земли, то есть не с Талцетла.
– Откуда же?
– Не знаю. Он Сын чужого Неба. Но довольно об этом. Попытаемся дойти до выхода из Посоха… если удастся. Устанешь – кликни, отдохнем.
– Как скажешь, мой повелитель. – Зови меня Мстиславом.
– Мси… ти… слави… у тебя очень трудное имя. Можно, я буду называть тебя Слави?
– Можно, – улыбнулся Лось, поцеловал марсианку, взял за руку. – Вперед, и будь что будет! Эй, Инк-Оператор, открой нам дверку в последний раз.
В потолке тамбура, которым закончился тоннель-труба, образовался люк, открывая вход в колодец.
Лось подсадил Аэлиту и взялся за нижнюю скобу.
Невидимый гид по имени Инк-Оператор оказался прав.
Верхние этажи колоссального сооружения, называемого им слингером, а марсианами – Посохом бога Хао, представляли собой сложные технические системы – невообразимые «заросли» странных структур, которым ни Лось, ни его спутница не могли дать определений.
Колодец привел их в шаровидную полость, затканную белыми нитями и канатами разной толщины. На вопрос Лося: что это такое? – проводник не ответил. Видимо, район его контроля кончился, либо Высокий, управляя техникой Посоха на расстоянии, перерезал последние коммуникации Инка-Оператора. Пришло время беглецам полагаться только на себя, на свой опыт, знания, интуицию и запасы душевных сил.
Лось давно перешел грань усталости и держался лишь благодаря присутствию Аэлиты. Если бы не страх потерять ее, да не самолюбие, – он думал, что давно забыл о самолюбии, однако неожиданно обнаружил сие движение духа, – он давно свалился бы. Но упорно шел вперед, почти не замечая смены интерьеров, в полубреду, повторяя про себя как молитву: свирепо и властно любить жизнь… свирепо и властно любить жизнь… К тому же эти слова уже не являлись просто словами. Аэлита ждала ребенка – е г о ребенка! И стоило жить хотя бы только из-за одного этого.
Из шаровидной «паутины» они выбрались в низкий тоннель, пронизанный бело-стеклянными волокнами и тяжами, вырастающими из пола и входящими в потолок и стены. Пробираться между ними было трудно, тем более что тяжи-волокна «дышали», то утолщались, то худели. Аэлита шарахалась от них, но шла за Лосем, закусив губу и не издав ни звука. Настолько ее вера в Сына Неба была сильнее мистических представлений марсиан о гневе древних богов при нарушении границ их владений.
По тоннелю шли долго, пока Лось не понял, что они сделали полный круг. Как и все коридоры и помещения слингера, этот волокнистый тоннель был нанизан кольцом на осевую трубу Посоха. Пришлось более внимательно присматриваться к стенам тоннеля в поисках боковых ходов или люков. Вскоре такой ход нашелся и вывел беглецов к граненому стакану тамбура.
Инк по-прежнему не отвечал, и Лось промучился больше часа, пытаясь открыть люк в колодец, ведущий на верхние этажи, пока не обнаружил на одной из граней бледно-голубую выпуклость с проступающим сквозь толщу материала контуром человеческой ладони. Правда, ладонь была четырехпалая, но смысла это обстоятельство не меняло.
Хмыкнув, Лось приложил к выпуклости свою ладонь.
Ничего не произошло.
– Не работает… кажется, мы в тупике.
Аэлита, наблюдавшая за ним, вдруг ткнула в выпуклость своей ладошкой.
Тотчас же стены тамбура озарились дрожащим зеленоватым светом, на их гранях проступил какой-то рисунок, напоминающий план некоего строения.
– Ой! – отдернула ладонь Аэлита.
Рисунок на стенах побледнел, исчез, они погасли.
– Еще раз, – попросил Лось, озадаченный проявлением загадочных механизмов Посоха. – Не бойся, это работает местная техника.
Снова зажглись стены, появилась схема.
– Да это же план Посоха! – догадался Лось. – Вот колодцы… вот коридоры… это осевая труба… централь… вот верхний конус. Нам туда! А вот мы! – Он коснулся пальцем мигающего квадратика с двумя желтыми звездочками внутри. – Мы уже недалеко от выхода, о котором говорил проводник. Только как туда попасть?
– Долго еще держать? – робко поинтересовалась марсианка. – Щекотно…
– Сейчас… я думаю. – Лось дотронулся пальцем до конуса, венчающего цилиндрическую гору Посоха, провел линию от конуса до светящегося квадратика. – Вот бы… – Он не договорил.
Проведенная им линия стала видимой, засветилась, и в то же мгновение на Лося и Аэлиту обрушилась прозрачная тяжесть, вмяла в пол, в стены, в потолок и схлынула. А они остались стоять на дрожащих ногах, не успев сообразить, что произошло, не в силах вымолвить ни слова, вскрикнуть или выдохнуть застрявший в легких воздух.
Аэлита опомнилась первой, бросилась на грудь Лосю.
– Мне страшно!
– Погоди, – хрипло выговорил он, отстраняя марсианку. – Кажется, я понял…
– Что?
– Приложи ладонь еще раз.
– Ни за что!
– Не трусь. Мы же вместе.
Тон подействовал. Аэлита замерла, прислушиваясь к тишине помещения, шевельнулась, освобождаясь из его объятий.
– Я не трушу… но боюсь!
Лось засмеялся. Она несмело улыбнулась в ответ, дотронулась ладошкой до выпуклости.
Стены осветились. Появился узор схемы.
– Я был прав! Смотри, теперь светится конус! И в нем две звездочки. Это мы. А до этого светился квадратик. Мы попали в лифт, он заработал и перенес нас в конус. Понимаешь?
– Нет…
– Потом объясню. Давай руку, выходим.
Он взял Аэлиту за руку, вывел из граненого тамбура в коридор и сразу понял, что не ошибся. Коридор был другим, треугольным в сечении, и он выходил в просторный бокс в форме конуса, с рядами решетчатых колонн. А возле ближайшей колонны стоял с рассеянным видом Высокий и грыз ногти.