ВИП-палата здесь — дерьмо. Обычная койка, телевизор на стене, тумба, столик, и скромная душевая, совмещенная с туалетом.

— Мне нужно побыть одной, — тихо произнесла Аля, не глядя на меня. — Можешь съездить за моими вещами? Зубная щетка, гель, другая одежда, и…

— Напиши список, пошлю своего человека.

— Я не хочу, чтобы кто-то чужой рылся в моих вещах! В белье! Съезди ты, Марат! — надавила Алика голосом.

Блядь, ладно.

— Может, все же, в другую больницу, Аль?

— Хочу здесь остаться. Щетка, паста, гель, белье, комплект одежды. И, Марат, оставь мне, пожалуйста, деньги. Вдруг захочу перекусить, хотя сейчас меня мутит от мысли про еду.

— Скажешь — закажут. В коридоре охрана, с тебя теперь глаз не спустят, клянусь, — я приобнял Алю.

Снова деревянная в моих руках. Да что за нахер?

— Аль, Алечка, ты чего? Теперь всё позади, я рядом. Больше не допущу такого, слышишь?

— Не хочу об этом говорить, — всхлипнула Алика. — Просто оставь мне наличку, пожалуйста! И съезди за вещами. А я… я пока в себя приду, мне это нужно, понимаешь? Просто нужно!

Денег с собой нет. Написал охраннику, чтобы сходил в машину, а сам продолжил сидеть с Алей. Она… не сломанная, но потеранная и в то же время воинственная. Живот гладит, на меня внимания — ноль. Может, так и надо ей сейчас: мысли только о ребенке, о том, что в безопасности.

Хорошая моя…

Главное, что целая и почти здоровая. И эмоции проявляет, не замыкается в себе.

— Теперь всё хорошо, — прошептал я, и коротко, легко, чтобы не потревожить рану, поцеловал её в губы.

Стук в дверь. Открыл, забрал деньги, и положил их на тумбочку.

— Спасибо. Иди, Марат.

— Скоро вернусь, — пообещал я. — Из больницы переезжаем за город, дом уже снят, территория закрытая. Просто чтобы ты была спокойна.

— Супер, — выплюнула Алика с ненавистью, и принялась пересчитывать деньги.

— Сама не ходи в столовую. Всё принесут. Всё, что захочешь, — я положил перед Алей свою запасную футболку, которую захватил по моей просьбе охранник, чтобы Алика сняла свою, перепачканную кровью.

— Ладно. Съезди за вещами, пожалуйста. И… спасибо, что спас. А теперь мне нужно побыть одной. Иди.

Я кивнул, и вышел за дверь. Не знаю, показалось, или нет, но я услышал тихое:

— Прощай…

Глава 42

Я бросила взгляд на деньги, оставленные Маратом, и усмехнулась.

Как обычно, этот мужчина не мелочится. Попросила денег на мелкие расходы, и пожалуйста, сколько здесь? Так, тринадцать пятитысячных банкнот. Шестьдесят пять тысяч. Иногда щедрость Марата мне на руку.

Так и было задумано, вот только…

Решусь ли я?

Боже мой! Ни вещей, ни документов, ни близких. У Кристины просить помощи нельзя, Марат узнает, и остановит. Дьявол, да у меня даже телефона нет с собой!

Глупо бежать. Но хочется! Хочется настолько сильно, насколько раньше я желала остаться.

— Как вы себя чувствуете? — заглянула в мою палату врач.

Смотрит на меня с опасением и некоторым сочувствием, согревающим меня. Изголодалась я за эти дни по обычным проявлениям человечности.

— В порядке. Скажите, а в коридоре… там много охраны? Они такие, ну… высокие, в берцах, в спортивном и…

— Я поняла. В коридоре двое, кого я заметила, — врач поджала губы.

Пытаться уходить или нет? Нужно решать!

Возмущение клокочет во мне птицей — какого черта я вообще должна бегать? У меня квартира есть, одежда, техника. С чего я должна бегать-то?

«С того, что если не попытаюсь, то либо снова в задницу попаду, либо в клетку» — ответила я сама себе.

Нервы снова измотают, и в итоге я ребенка потеряю. А может, и свою жизнь. Нет уж. Я должна попытаться скрыться. Пусть и на время беременности.

А деньги, документы? Одежда, блин? Скоро похолодает, а у меня из гардероба футболка Марата, моя майка, заляпанная кровью, джинсы и обувь. Всё.

Стоит ли? Уходить или остаться? Ну почему же так трудно решить?!

Плевать! Ухожу! Хоть попытаюсь сделать это! Когда я действовала по логике, слушала разум, в итоге оказывалась проигравшей. А вдруг сейчас повезет наладить свою жизнь, наконец? Рискованно ли это? Да! Еще неделю назад я бы пальцем у виска покрутила, предложи мне кто-нибудь валить из города с не такой уж большой суммой, без одежды, без документов, да еще и беременной.

А сейчас я вижу это как единственно возможное решение, чтобы с ума не сойти. И чтобы не лишиться ребенка, которого точно потеряю из-за всего этого безумия.

— Скажите… а вы можете мне помочь? — робко обратилась я к врачу, которая собралась уже уходить. — Я пойму если откажете, но та охрана в коридоре… мне нужно сбежать отсюда!

Ожидала ли я быстрое согласие? Нет! Либо категорический отказ, либо как минимум десяток вопросов, но услышала лишь:

— Это он вас бьет? Можно вызвать полицию, но, как правило, они не реагируют на домашнее насилие. Могу позвонить вашим близким родственникам. Тем, кто может вас защитить.

— У меня никого нет, — покачала я головой. — Одна я. Поможете? Мне нужно покинуть больницу так, чтобы никто не заметил. Прошу!

Врач еще раз окинула меня взглядом, и… кивнула. И меня даже не мучает совесть, что помочь она решилась, кажется, только потому что решила, что Марат — домашний тиран.

«Пожалуйста, не ищи меня. Наверное, я вернусь, когда рожу ребенка. Я очень устала от этого кошмара, в который превратилась моя жизнь. Считаю, что и я и ребенок заслужили лучшего» — написала я в короткой записке.

Марат прочтет. Вряд ли поймет, но мне плевать.

Я все еще верю в то, что он любит меня. Любит так, как умеет. Возможно он мне изменяет, возможно — нет. Сейчас это меньшая из моих бед, хотя… нет, черт! Это было люто больно — услышать про любовницу, с которой он катался, пока я находилась в плену! Может, Василий солгал, может, недопонял, может сказал правду — мне все равно больно что Марат всё это допустил. Допустил, что я узнала про другую женщину. Допустил, чтобы меня похитили. Убил Мишу… да, разумеется, это никакой не инфаркт, это он был! Затем отца не стало, а следующий кто? Тот, кто косо на меня посмотрит?

Я боюсь его.

И мне лучше быть одной.

* *