Ранее я уже высказал предположение, что ценность евнухов как императорских управленцев была скомпрометирована в глазах византийцев из-за политической ситуации XI века, когда на примере Пафлагонской династии стало особенно ясно, что у евнухов могут быть собственные амбиции[1053]. Личный интерес евнухов, возможно, оказался выражен сильнее из-за очевидного усиления евнухов из ромеев в средневизантийский период, контрастируя с позднеантичной зависимостью евнухов из чужеземцев. Возможно, однако, что императоров просто заставил задуматься печально известный пример Никифорицы (и протовестиария Иоанна). На этом фоне Алексей сознательно стремился к тому, чтобы создать для императорской власти альтернативные опоры. Интересно, что он предпочел полагаться не только на членов своей семьи, но и на сторонних иноземцев[1054]. Мануил I имел вообще репутацию человека, опирающегося на иностранцев[1055]. Заметное возвращение евнухов при Андронике I и Ангелах наводит на мысль о том, что некоторые императоры предпочитали полагаться на более традиционные формы правления или вынуждены были искать традиционные формы поддержки.

Этот анализ взаимоотношения императорской власти и евнухов до 1204 года заставляет снова взглянуть и на XIII век как на значимый в данном отношении период, согласно оценке Гийана. Именно тогда могущественные придворные евнухи встречаются поразительно редко. Некоторые исследователи объясняли это последствиями правления одной семьи: например, Гол отмечает появление «домашнего правительства» при Ласкаридах в Никее, которое сохранялось и при Палеологах[1056]. Однако, как было указано выше, развитие аристократической власти в империи не обязательно означало конец власти евнухов. На самом деле, можно было бы ожидать, что акцент на семье и доме приведет к усилению влияния слуг-евнухов. Поэтому стоит рассмотреть ряд других факторов, потенциально способствующих возникновению такой ситуации.

Кажется поразительным, что Никейская империя отличается отсутствием выдающихся придворных евнухов. Может ли быть так, что потеря Константинополя в результате IV крестового похода оказала глубокое влияние на такие византийские традиции, как функционирование императорской власти и даже само создание евнухов? Следует иметь в виду и длительный политический контекст: даже после возвращения Константинополя империя постепенно теряла свои территории, что могло повлиять на поставки и количество евнухов, пригодных для службы при императорской семье и управления империей. Конечно, окончательно завоевавшие Византийскую империю турки-османы сами искали для себя евнухов, причем немусульман. Обычно считается, что они использовали евнухов в относительно небольших масштабах до захвата Константинополя в 1453 году, но их обычай основывался на мусульманских прецедентах, а не только на примере Византии[1057]. Евнух по имени Таранга имел большое влияние на сельджукского султана Алп-Арслана, и ему были доверены войска султана в битве при Манцикерте в 1071 году, где византийцы потерпели сокрушительное поражение[1058]. Лоури подчеркивает тот факт, что у Орхана уже был «евнух в его окружении» в 1324 году[1059]: речь идет о евнухе, который был назначен ответственным за управление приютом в Вифинии. Этот евнух (по имени Шерефеддин Мукбил) был вольноотпущенником, и Лоури предполагает, что первоначально он служил отцу Орхана Осману[1060]. Кроме того, в своей «Истории» Кантакузин ссылается на то, что евнухи использовались Орханом в качестве послов, например, Хаций и Мерцианий[1061]. Таким образом, ранние османы, возможно, нарушили доставку евнухов в Константинополь, причем сразу несколькими способами. Случайно ли, что последний значительный придворный евнух появляется в царствование Андроника II, во время возвышения Османа, основателя Османской династии? Случай османских султанов заставляет вспомнить о той теории, согласно которой использование евнухов символизировало власть абсолютистских правителей, и, возможно, это имеет отношение к очевидному упадку феномена византийского евнуха. Часто отмечают, что поздневизантийские императоры в чем-то утратили статус своих предшественников, что они были менее впечатляющими фигурами – главами семей, а не священными самодержцами. В такой изменившейся ситуации евнухи, возможно, больше не были неотъемлемой частью империи.

Проблема с этими теориями и с теорией семейного управления заключается в том, что евнухи не исчезли из Византии полностью. Если они продолжали тут существовать (по крайней мере, до начала XV века), то почему они больше не занимали видного политического положения? Этот факт говорит о том, что им не давали политически важных должностей, что существовала такая стратегия реализации императорской власти, которая не давала привилегий евнухам. Возможно, однако, необходимо проявлять осторожность касательно объема наших знаний о евнухах в поздней Византии. Может быть, имеющиеся исторические источники просто не дают нам полной картины? Отсутствие упоминания евнухов у Акрополита поражает, но оно совпадает с рассказом Зонары о правлении Алексея I, хотя существование Евстафия Киминиана и Льва Никерита подтверждается «Алексиадой» Анны Комниной. Зонара даже не уточняет, что Евстратий Гарида был евнухом. Вдобавок к такому молчанию могут встречаться и оставляющие нас в недоумении намеки. Так, Кантакузин указывает, что влиятельные евнухи были при Анне Савойской, но он не уточняет, кем именно они служили. Здесь может вступать в игру и элемент отрицательного упоминания. Не удостаиваются ли евнухи специального упоминания только тогда, когда историк стремится очернить определенное правление, как Аммиан Марцеллин – царствование Констанция II? Примечательно, что изо всех видных фигур поздневизантийской империи с могущественными евнухами связаны противоречивые личности Андроника I Комнина и Анны Савойской. С другой стороны, хотя мы всегда находимся во власти своих источников, заметное отсутствие видных придворных евнухов проявляется только в поздневизантийский период. Кроме того, не все упоминания о придворных евнухах византийские историки использовали для создания негативного эффекта. Итак, в конечном счете, однозначного объяснения очевидного упадка политически значимых придворных евнухов в Византии нет. Самая популярная в настоящее время теория о том, что это следствие изменившегося характера управления империей, не лишена изъянов. Возможно, это часть ответа, но не окончательное решение – тому мог способствовать и целый ряд других факторов.

Заключение

Изучение истории придворных евнухов в поздний период Византийской империи, с 1081 по 1453 год, указывает на то, что при Алексее I Комнине и его наследниках Иоанне II и Мануиле I значение придворных евнухов уменьшилось, но они вновь обрели силу при Андронике I Комнине и Ангелах. Как утверждал Гийан, реальный сдвиг, по-видимому, произошел после 1204 года, и последний придворный евнух, чье имя мы знаем, появился в царствование Андроника II Палеолога. Почему так случилось, остается предметом дискуссий. Ясно лишь то, что евнухи не покинули византийский двор полностью, по крайней мере, до XV века и что евнухам всё еще могло приписываться политическое влияние, например, при Анне Савойской. Ясно также, что древняя традиция придворных евнухов процветала и при наследниках Византийской империи – турках-османах и продолжалась до упадка Османской империи в ХХ веке. Судьба придворных евнухов отражает судьбы империй, которым