Смотрите-ка… Наступил вечер, и город заполнился людьми.

Студенты, коротающие время бизнесмены, ученые, иностранцы.

Каждый из них занят своими духовными и интеллектуальными поисками. Среди них наверняка найдутся издатели, писатели и исследователи, прямо сейчас держащие что-то при себе, упорно над этим работающие. Исследующие. Думающие. Пишущие.

Конечно, есть и те, кто сломается по пути. Сколько никем не прочитанных рукописей! А есть и те, чьи прекрасные работы будут оценены по достоинству и принесут плоды. Сколько людей пока лишь вынашивают гениальные идеи, сколько пока не смогли облечь свои мысли в слова…

Я всегда задумываюсь, глядя из этих окон на букинистические магазины.

Мне кажется, весь наш мир — одна большая библиотека, полная книг, которые люди старательно читают на своем пути. Сколько бы информации ни поступало, какой бы доступной она ни была, можно лишь самостоятельно прокладывать свой путь через них — строка за строкой, страница за страницей.

Говорят, что со смертью каждого пожилого человека умирает целая библиотека. Это выражение, несомненно, справедливо и для каждого из этих старых магазинов.

Со студенческих лет я бродил по этому району, боясь даже зайти вовнутрь, опасаясь, что владелец книжного будет оценивать меня и мои знания. Я долго раздумывал, прежде чем взять какую-нибудь книгу с полки. Но, поборов боязнь, обнаружил, каким багажом знаний владели хозяева книжных магазинов.

Как-то я искал материал, и мне был нужен перевод какого-то произведения. Стоило озвучить его название, как хозяин незамедлительно сообщил мне, что до войны было выпущено три разных перевода, которые больше не издаются, но последний из них, от 1944 года, стоял у него на полке до недавнего времени, пока его не купили. Я был поражен.

Нечто подобное случалось еще много раз в разных магазинах. За это время я узнал много полезного; что-то пригождается мне в работе даже сейчас. Я испытываю глубочайшее уважение к тем ценнейшим знаниям, что они накапливают за ежедневной работой.

Потому я хочу, чтобы их оставили в городе. Пусть эти коллекции знаний пощадят землетрясения и пожары! Я желаю этого всем сердцем.

Что? Да, наверное, я немного сентиментален.

Кстати, вы, возможно, не знаете об этом, но книжного магазина М., упомянутого в книге, больше нет.

Он сгорел.

Я тоже об этом не знал.

На прошлой неделе у меня была командировка в город К. Вы связались со мной незадолго до этого, и я начал вспоминать; даже закинул книгу в портфель, чтобы в поезде пролистать ее заново. Конечно, это заставило меня вспомнить и о ее рабочих материалах.

В общем, у меня было немного свободного времени, и я решил прогуляться по книжному кварталу.

Больше всего я хотел посмотреть на магазин М. Однако все наворачивал круги и никак не мог его найти.

Решив, что это странно, я спросил у прохожего, и тот рассказал мне о пожаре, уничтожившем магазин. Говорят, пожар начался в доме по соседству, где проживал одинокий пожилой мужчина, и перекинулся на магазин. Тот мужчина тоже погиб в пожаре.

Супружеская пара, державшая магазин, жила отдельно и потому не пострадала, как и их редкие ценные книги, хранившиеся дома в сейфе. Но магазин был заполнен легковоспламеняющимися книгами и потому, должно быть, сгорел очень быстро.

Место было застраховано, но вот многие сгоревшие книги было уже не вернуть. Похоже, хозяева не решились заново открывать магазин.

Я всегда люблю заглядывать в подобные места во время путешествий и командировок в разные регионы страны. И был очень расстроен, узнав, что магазин М., связанный с одной из изданных мною книг, безвозвратно утерян.

В каком году был пожар?.. Ну, где-то через год после выхода книги… да, если подумать, как раз примерно тогда, когда мы получили тот странный телефонный звонок. Нет, сейчас уже не могу точно сказать, что из этого произошло раньше.

Я больше не встречался с госпожой Сайга, хотя мы еще какое-то время обменивались новогодними поздравлениями. Она почти не писала о себе, разве что о том, что устроилась на работу в фармацевтическую компанию или вышла замуж. Я решил, что она благополучно нашла свое место в жизни, и потому не пытался как-то связаться с ней.

Хотя однажды я получил от нее открытку.

Кажется, спустя шесть лет после издания книги.

Послание было кратким.

Сухое послание о том, что она по делам возвращается в город К., и дерево индийской сирени снова в пышном цветении.

Нет, я не положил открытку в коробку с материалами.

Если хотите ее увидеть, я могу принести в следующий раз, но, правда, там нет ничего такого.

Стихи?..

А, то стихотворение, найденное на месте преступления?

Она не включила его в книгу, но знала содержание наизусть. Мне она тоже его показала, взяв с меня слово, что я никому не расскажу.

Вы тоже о нем знаете?

Газеты написали только, что в нем было необычное иностранное имя, но им так и не удалось выяснить, что оно означало или вправду ли стихотворение написал преступник.

Странное стихотворение… А не было ли это на самом деле письмом кому-то?

Полиция пыталась выяснить, не является ли оно цитатой из какого-то источника, но пришла к заключению, что автор сочинил его самостоятельно. Детективы выпытывали у свидетелей и пострадавших значение и происхождение этого имени, но в конце концов так и не нашли никаких зацепок.

Если понимать стихотворение дословно, можно подумать, что Юджиния — это та семья, которой решил отомстить преступник. Но полиции так и не удалось найти какую бы то ни было связь между ним и пострадавшими.

По неизвестной причине почерк был просто ужасным — намеренно или нет, но было абсолютно невозможно установить пол или возраст автора.

Это послание было найдено на столе под единственным стаканом с цветком, поэтому очевидно, что автор хотел, чтобы его нашли и прочитали.

Однажды мы с госпожой Сайга вместе обсудили это письмо и наши соображения насчет автора и его цели. Она спросила моего мнения.

Из-за специфики своей работы я привык к чтению рукописей, написанных разными людьми и разными почерками, но тут даже я растерялся и не знал, что сказать. Однако все равно озвучил ей свое честное мнение.

— Думаю, это похоже на письмо, написанное девушкой. Манера письма и выбранные слова совсем не походят на мужские, — так я ей и сказал. Это было мое первое впечатление.

— Могло ли это быть любовным посланием? — задумчиво спросила она.

— Да, наверняка, — ответил я.

Однако для любовного письма оно звучало угрожающе: получивший его, должно быть, испугался бы.