краской. И правда, не лечение, а какое-то незапланированное знакомство с мамой.

— Ничего, — пробурчала я и с явной обидой в голосе добавила: — Он меня не любит.

Кайлер насмешливо закатила глаза и махнула рукой.

— Работу он тоже не любит, однако возвращается к ней при любом удобном моменте, — хихикнула она и отмахнулась. Мне смешно не было. — А вообще он хороший, обижать тебя не будет, разве что на работе пропадает. Но знаешь, может, твое присутствие рядом заставит его больше времени отдыхать, — между нами нависла неловкая пауза, в процессе которой Кайлер взяла с полки какую-то мазь, перчатки, надела их и вернулась ко мне. Открутив крышку, она залезла защищенными руками в банку и стала размазывать вязкую зеленую субстанцию по язвам. Немного щипало, но больно не было.

— Кажется, пока все, — сказала она, когда все мое тело было вымазано пахучей субстанцией. — Посиди пока тут, вся эта красотень впитается и тогда я тебя отпущу.

— В каком смысле отпустите? — удивилась я. — А как же дальнейшее лечение?

Мне показалось, что намазать меня чем-то пахучим — это даже не первая помощь, а так, больше походит на бабкины привороты, которые действуют только как плацебо. Кайлер заметила мое удивление и задумалась. По лицу было понятно, что в ее седой голове созрел какой-то план, а судя по искоркам во взгляде — хитрый.

— А дальше тебе сможет помочь только Эмиль, — сказала она и пока я вновь не начала осыпать ее кучей уточняющих вопросов, опередила: — Гелла же была его истинной. Полагаю, тебе знакома эта концепция хотя бы в общих чертах? — я коротко кивнула. — Тогда обойдемся без теории. В общем, вам придется провести одну ночь вместе, — увидев мои расширившиеся от изумления глаза, сразу же пояснила: — Не подумай ничего такого, просто нужно находиться в одном помещении. Можете даже не смотреть на друг друга и не разговаривать. Понимаешь ли, нравится тебе или нет, но вы связаны магией божественного благословения, поэтому без энергии Эмиля тебе никогда не избавиться от недуга. За ночь твоя аура напитается его энергией, мазь подействует и язвы исчезнут навсегда.

Я просто не знала, как реагировать. В моей голове крутился вихрь мыслей, а на плечах словно появились невидимые ангел и демон. Первый шептал, что мне нужно согласиться ради исцеления, а второй — что это отличная возможность для того, чтобы отомстить мужику, который сделал мне больно. Хитрый план под кодовым названием “возбудим и не дадим” стал потихоньку рождаться в моей голове. Как же хорошо, когда две твои ипостаси находятся в гармонии.

— Ладно, — ответила я. — Но скажите ему об этом сами.

— Да без проблем, — с лукавой улыбкой на лице Кайлер встала, сняла перчатки и вместе с банкой оставила их на полке, после чего вымыла руки в раковине и вышла из комнаты, наказав мне немного полежать здесь. Остатки мази все еще должны были впитаться в кожу.

***

После того, как свалившиеся, словно снег на голову, проблемы сына более-менее разрешились, Кайлер Лемьер решила провести время за разговором с подругой. В ее личной комнате помимо односпальной кровати и тумбочки находился туалетный столик, который она использовала для связи с кем-нибудь из академии. Будучи в отпуске, Кайлер так соскучилась по сплетням, потому сразу же набрала Фелицию Кади — ректоршу магической академии и единственную знакомую, с которой более-менее хорошо общалась.

Она, к счастью, оказалась на рабочем месте, а потому быстро ответила на вызов, появившись в отражении зеркала на туалетном столике.

— Кайлер? — удивилась Фелиция, сверкнув кошачьими глазами. — Что-то случилось?

— О нет, Фел, — довольно улыбнулась женщина. — Вызываю тебя только для того, чтобы поделиться хорошими новостями.

— Да? — глаза Фелиции, обведенные черным карандашом, расширились. — И какими же?

— Представляешь, мой сын наконец-то женится! — радостно сложила руки Кайлер. — Как же я счастлива. Сегодня он привел ее ко мне знакомиться. А как они друг на друга смотрят — ты бы знала! Не представляешь, как мое сердце радуется, видя, что мой мальчик наконец-то влюбился!

— Что? Эмиль? Влюбился? Женится? — на лице Фелиции читалось недоумение. — И кто же это ухитрился запудрить ему мозги?

— Ой, это очень запутанная история, — отмахнулась Кайлер, понимая, что если вдруг сболтнет лишнего, то это может выйти и ей, и сыну боком. — Только ему не говори о том, что я тебе все рассказала. Пока это тайна. Но ты же моя подруга…

Фелиция понимающе кивнула.

— Хорошо, что предупредила, а то ненароком бы поздравила его с помолвкой.

— Где это вы пересекаетесь? — удивилась теперь уже Кайлер. Эмиль хоть и связан с магией по работе, но академию не посещал, на ее памяти, довольно давно. Слишком тяжелый груз плохих воспоминаний. И слишком мало полномочий для тайной службы — фактически связны по рукам и ногам.

— Он назначил мне встречу прямо в моем кабинете через пару часов, — призналась Фелиция. — О чем будет идти речь — не сказал, но зная твоего сына, полагаю, опять будет бросаться беспочвенными обвинениями в нарушении закона. Ну или, может, будет спрашивать о чем-то связанном с неизвестным мне делом. В общем, если хочешь, расскажу после того, как все закончится.

О допросе, конечно, речи пока не шло, но в ее голосе все равно звучали напряженные нотки.

— Давай, обязательно, — Кайлер послала собеседнице воздушный поцелуй и, распрощавшись, отключилась.

Фелиция хоть и ответила ей тем же, однако когда закончился вызов, она откинулась в кресле ректора и презрительно нахмурилась, понимая, что события принимают совсем ненужный оборот. Псина из тайной службы никогда не роет просто так. Хорошо бы ищейка смогла выкопать себе яму, в которую сама бы и свалилась.

Глава 21

Эмиль Лемьер прибыл в магическую академию точно по времени. Он не любил тратить его зря и уж тем более, когда это делали другие. Его время слишком ценно, чтобы ждать магичку, даже если она ректорша. Слишком ценно, чтобы… проводить целую ночь с девушкой, которую знает слишком мало для того, чтобы позволить чувствам овладеть им. Ожидая около кабинета, Эмиль усиленно убеждал себя в том, что не должен ее любить. Нет, он уже один раз серьезно обжегся и больше не хочет. Эмиль не любил боль ни в каком виде — не причинять другим, не испытывать самому. Кто б знал, как он сейчас, выяснив все обстоятельства, жалел о безжалостной фразе «не люблю».

Любовь в его голове прочно ассоциировалась именно с болью. И то, что это была именно любовь — он больше не сомневался.

Он даже не замечал,