– От нее тоже жди неприятностей, раз она путешествует с этим типом. Скорее всего, еще одна беглянка. А если нет, то просто развлечет нас. Ведь так, конфетка?

– Не прикасайся к ней! – рявкнул Мал, делая шаг вперед.

Длиннолицый с размаху ударил Мала рукоятью ножа по голове. Тот споткнулся и припал на одно колено, а из виска пошла кровь.

– Нет! – вскрикнула я. Державший меня мужчина снова заткнул мне рот, но отпустил руку. Большего и не требовалось.

Я крутанула запястьем, и между пальцами проскользнули зеркала. Длиннолицый же навис над Малом с ножом в руке.

– Может, капитан заплатит, даже если он будет мертв, – а затем атаковал.

Я повернула зеркало и выстрелила ярким лучом ему в глаза. Мужчина замешкался, закрывая лицо руками. Мал воспользовался случаем. Он быстро встал, схватил вора и швырнул его на стену. Тот отпустил меня, чтобы взять ружье, но я развернулась, подняла зеркало и ослепила его.

– Какого… – проворчал он, щурясь. Не успел он опомниться, как я врезала коленом ему между ног. Он согнулся, а я взялась за его голову и хорошенько врезала коленом по лицу. Послышался отвратительный хруст, и я отступила назад, а мужчина рухнул на землю, хватаясь за нос, между его пальцев лилась кровь.

– Есть! – победно воскликнула я. Жаль, Боткин этого не видел.

– Пошли! – отвлек меня Мал от ликования.

Я обернулась и увидела, что Длиннолицый валялся без сознания в грязи. Мал поднял рюкзак и побежал вглубь подворотни, подальше от шумного шествия. Второй вор стонал, но все еще держался за ружье. Я как следует пнула его в живот и кинулась за другом. Мы пробегали мимо пустых лавок и домов, снова по грязному главному тракту, а затем скрылись в лесу среди безопасных деревьев.

Мал шагал в очень быстром темпе, ведя нас через небольшой ручей, а потом и через горный хребет. Казалось, мы прошли сотни миль. Лично я не считала, что воры были в состоянии преследовать нас, но у меня уже просто не хватало воздуха, чтобы спорить.

Наконец Мал остановился, уперся руками в колени и попытался восстановить дыхание. Я упала наземь с выпрыгивающим из груди сердцем и перевернулась на спину. Кровь гудела в ушах, но это не мешало мне наслаждаться дневным светом, просачивающимся сквозь верхушки деревьев. Достаточно отдохнув, чтобы начать разговор, я поднялась на локти и спросила:

– Ты в порядке?

Мал осторожно коснулся раны на голове. Она уже не кровоточила, но он все равно скривился.

– В норме.

– Думаешь, они кому-нибудь расскажут о нас?

– Естественно. Попытаются заработать на информации.

– Ради всех святых! – выругалась я.

– Теперь ничего не поделаешь, – тут он, к моему удивлению, улыбнулся. – Где ты научилась так драться?

– Тренировки гришей, – театрально прошептала я. – На них учат древней технике удара в пах.

– Главное, что сработало.

Я захохотала.

– Боткин тоже так говорит. «Меньше показухи, больше боли», – сказала я, имитируя акцент наемника.

– Умный мужик.

– Дарклинг не считает, что гриши должны полагаться только на свою силу, – я тут же пожалела о сказанном. Улыбка Мала исчезла.

– Еще один умник, – сухо подметил он, глядя в лес, а через минуту продолжил: – Он узнает, что ты пошла не прямиком к Каньону, и поймет, что мы охотимся на оленя, – парень устало сел рядом со мной, его лицо было мрачным; в этой борьбе у нас было минимум преимуществ, и теперь мы лишились еще одного. – Не стоило мне вести нас в город.

Я толкнула его в плечо.

– Никто не мог предвидеть, что нас попытаются ограбить. Бывают же такие неудачники?!

– Это было глупо и рискованно. Мне стоило быть осмотрительнее, – он поднял ветку с земли и со злостью метнул ее вдаль.

– Зато булочка все еще у меня, – попыталась я разрядить обстановку, достав из кармана сплющенный кусочек хлеба, завернутый в ткань. Ее слепили в форме птицы – дань возвращению стай из теплых краев, – но теперь она больше походила на скомканные носки.

Мал опустил голову, прикрыв ее руками, и облокотился на колени. Его плечи задрожали, и на долю секунды я испугалась, что он плачет, но быстро поняла, что он тихо смеялся. Все его тело содрогалось, воздух выходил резкими толчками, из глаз покатились слезы.

– Зато у нас есть булочка, – выдохнул он.

Я смотрела на него секунду, боясь, что он совсем слетел с катушек, а затем и сама залилась смехом. Пришлось прикрыть рот, чтобы приглушить звук, отчего я только сильнее зашлась. Казалось, что все напряжение и страх последних дней нашли разрядку. Мал прижал палец к губам и преувеличенно цыкнул, что вызвало у меня новую волну хохота.

– По-моему, ты сломала тому парню нос, – фыркнул он.

– Как грубо с моей стороны! Вот негодяйка!

– И не говори, – согласился он, не переставая смеяться.

– А помнишь, как сын фермера сломал тебе нос в Керамзине? – выдавила я между приступами смеха. – И ты решил никому не рассказывать, но заляпал кровью любимую скатерть Аны Куи?

– Ты все выдумала.

– Вовсе нет!

– Еще как да! Ты ломаешь людям носы и любишь врать!

Мы смеялись, пока не появилась одышка, пока не заболели бока, пока не закружилась голова. Не помню, когда последний раз так веселилась. Мы все-таки съели булочку. Она была посыпана сахарной пудрой и на вкус напоминала булочки из нашего детства. Когда закончили, Мал сказал:

– Очень вкусная булочка!

И вновь мы разразились хохотом. В конце концов он вздохнул, встал и протянул мне руку. Мы шли до наступления сумерек, а затем сделали привал у руин какого-то дома. Учитывая наш недавний прокол, Мал запретил разводить костер, поэтому ужинать пришлось запасами, купленными в деревне. Пока мы жевали вяленое мясо и этот чертов сыр, он расспрашивал меня о Боткине и других преподавателях в Малом дворце. Я не осознавала, как сильно мне хотелось поделиться с ним своими историями, пока не начала говорить.

Его было не так легко рассмешить, как раньше. Но когда Мал все же смеялся, его мрачная маска куда-то улетучивалась и он снова становился тем другом, которого я знала. Это давало надежду, что еще не все потеряно. Когда пришло время отдыхать, Мал обошел нашу стоянку по периметру, убедившись, что все спокойно, а я убрала остатки еды. В рюкзаке стало значительно просторней после потери ружья и пледа. Спасибо и на том, что лук остался.

Я подложила беличью шапку себе под голову и оставила Малу рюкзак в качестве подушки. Затем поплотнее обернулась в китель и накрылась новой шкурой. К моменту возвращения Мала я уже начала дремать, но все равно услышала, как он устроился рядом и прижался ко мне спиной. Погружаясь в сон, подумала, что до сих пор чувствую вкус сахарной булочки на языке и удовольствие от буйных взрывов веселья. Нас обокрали. Чуть не убили. Нас преследовал самый могущественный человек в Равке. Но мы снова вместе, и впервые за долгое время я засыпала с легкостью на сердце.