«вновь пристроить для пушечного и мартирного и гаубищного литья» кирпичные домны и ряд других сооружений[619]. В 1702 г. чугунную продукция стал давать Невьянский доменный завод, заложенный в 1700 г., – под руководством Семена Викулина, присланного из Москвы, возводились плотины, домны, сараи и амбары.

С 1702 г. начинается новый этап чугунолитейного военного производства – на нарышкинских, Миллеровских и демидовских заводах был размещен большой заказ крупнокалиберных пушек: 6024-фунтовых, 6018-фунтовых, 8012-фунтовых пушек и 30 пудовых гаубиц[620].

К сожалению, в документах практически нет данных о качестве изготовленных орудий. Данные об испытаниях и «прострелах» чугунных орудий нового образца очень редки. В записях «Вседневной книги» встречаются сведения об «опытных стрельбах» большой образцовой 2-пудовой мортиры с поддоном. В июле 1702 г. думный дьякА. Виниус отдал распоряжение стольнику и пушкарскому голове И. П. Башмакову, гранатному мастеру Е. Исаеву и ученику Л. Минееву «была стрельба из чугунного мортира, которой вылит на железном станку на Истренских и Уготских заводах бомбом двухпудовой». В первый выстрел было положено 7,5 («полосми») фунтов пушечного пороха, по квадранту угол составил 45 градусов, т. е. угол, при котором, по учению Николо Тарталья, возможно выбросить снаряд на максимальную дистанцию. Заряд выбросил бомбу на 962 сажени и 2 аршина. Во второй выстрел был положен заряд в 8 фунтов, и при заданном угле возвышения 2-пудовая бомба упала на 1006 саженях, «и от той стрельбы той мортир устоял, толко переломился у станка сторонней креп»[621]. Однако нет данных о том, что после успешных испытаний 2-пудовые чугунные мортиры на досках стали массово отливать в 1702 г.

В 1703 г. думный дьяк А. А. Виниус писал: «В приказе Артиллерийском с 1701 года, всего в 2 года, вылито более 400 пушек, мортир и проч. Пушки льются несравнено лучше прежних. Порох тоже. В школе учатся артиллерийской науке 300 робят; из них некоторые изучили геометрию и вступили в фортификацию: из них будут свои артиллеристы, инженеры. В Сибири делаются такия пушки, каких во всей вселенной лучше быть не может»[622].

Согласно характеристике А. Виниуса, он, «у артиллерии будучи, 21/2 лета болши 600 пушек, мортиров и гаубиц со всем уготовил, прежних порохов худобу в лутчее исправил, в разделении селитры некое таинство сыскал, неисправлен (ие) пушечнаго литья в пожеланное окончание, как Семен Леонтьев может по правде сказать, при (вел)»[623].

При изучении «раннепетровской» артиллерии необходимо критически воспринимать имеющиеся данные о количестве и качестве изготовленных пушек, мортир и гаубиц. Господствующий в историографии «панегирический» взгляд на реформы Петра мешает раскрытию ряда вопросов по истории русской артиллерии – какие нововведения в артиллерии были созданы до Петра, какие он развил, а какие привнес? Какие сложности возникали при внедрении новых образцов артиллерийских орудий, какие были неудачи?

Период 1690–1699 гг. можно характеризовать сбоем в литье однотипных пищалей. Это объясняется тем, что шел поиск новых образцов орудий, причем каждый иностранный мастер (В. Лавалетт, Ф. Шпекла, Т. Швалинг, А. Крейдер) руководствовался собственным представлением о стандарте. Процент брака был очень высок, значительно превышая показатели XVII в. Это было связано со спешкой в производстве, непрофессиональностью и пьянством мастеров, смешиванием пушечной меди с колокольной.

К вопросу о создании Артиллерийской школы

Важным нововведением стала организация артиллерийской школы на Новом Пушечном дворе. Однако вопрос о дате основания остается в историографии дискуссионным. Как отметили историки, сведения о времени возникновения противоречивы, а поэтому «трактуются исследователями неоднозначно»[624].

Н.Е. Бранденбург первым опубликовал указ об основании в 1701 г. в Москве Артиллерийской школы[625]. Несколько позже Д.П. Струков в статье о московской пушкарской школе привел сведения о работе в 1698 г. на Пушечном дворе некой школы «цифири и землемерии», которая являлась, по его мнению, зачатком Артиллерийской школы[626].

Информации в источниках о работе первой Пушкарской школы сохранилось не так много – часть сведений опубликована в свое время М.П. Парибоком, Е.Г. Сидоренко, В.Н. Бенда, Е.Ю. Манойленко и др.

Школа «цыфири и землемерия» при Пушкарском приказе была образована к весне 1698 г. Под руководством цыфирного дела мастера» Ивана Зерцалова набранные из «пушкарских детей» ученики обучались грамоте, арифметике и геометрии[627]. Сохранились отрывочные сведения о приобретении для этой школы досок и книг.

25 июля 1699 г. «учеником, которые учатся цыфири и учат шестую долю в делении и которые в том учении с радением, дать им государева жалования в приказ по рублю человеку»[628], т. е. наиболее прилежные ученики получали в два раза больше (1 руб. вместо 50 коп.). Однако на следующий день на Пушечном дворе произошел пожар, который уничтожил деревянное строение школы[629].

По словам В. А. Ковригиной, образованные в 1701 г. Артиллерийская и Инженерная школы были преемницами первой Пушкарской школы Пушечного двора, открытой в 1698 г. под присмотром А. А. Виниуса[630]. Но, как верно заметил Юркин, прямой связи думного дьяка с образовательным учреждением 1698 г. пока не замечено – до февраля 1700 г. Пушкарским приказом руководил боярин A. С. Шеин[631].

М.И. Парибок[632], а вслед за ним и В.Н. Бенда, пришли к выводу о том, что школа «цыфири и землемерия» «обслуживала интересы Пушкарского и Иноземного приказов, находясь под высшим руководством майора Преображенского полка А. А. Вейде». «Видимо, для такого вывода о существовании двух учебных заведений нет достаточных оснований. Документы содержат данные о том, что была одна школа под общим руководством А. А. Вейде»[633], – заключает B. Н. Бенда.

Впрочем, этот вывод опровергал еще Е.Г. Сидоренко: школа майора Преображенского полка Адама Вейде должна была выпускать солдатских прапорщиков, между тем как Пушкарская школа – специалистов артиллерийского и инженерного дела.

Точку зрения Е.Г. Сидоренко поддержал Е.Ю. Манойленко: «Утверждения о наличии среди учеников, школы «цыфири и землемерия» «иностранных недорослей» также не подтверждаются документами. Количество учеников во всех известных нам архивных источниках показано как 9; при этом они везде упоминаются как «пушкарские дети»[634]. На мой взгляд, школа А. А. Вейде при Иноземном приказе и школа «цыфири и землемерия» при Пушкарском приказе – это действительно два различных учебных заведения. В первой вполне направленно готовили в солдатские прапорщики («они в салдатах никогда не будут, а по наукам своим будут в начальных людях»[635]), во второй обучались «пушкарские дети».

Е. Г. Сидоренко в своей статье «Первая Артиллерийско-инженерная школа в России» описал организацию учебного процесса в этом заведении, а также привел данные о численном и социальном составе учеников. Как отметил историк, школа «цыфири и землемерия при Пушкарском приказе, вследствие ее