Берк смерил его ледяным взглядом.

— Ларри.

— Да, мистер Берк?

— Забери у него пленку. Если надо, примени силу.

Майрон взглянул на Хэнсона и сказал:

— Здоровый ты парень, Ларри, и, насколько я знаю, когда-то был едва ли не самым жестким защитником в истории этой игры. Но если ты вылезешь из своего кресла, я упрячу тебя в гипс.

Ларри Хэнсон молча кивнул. Он не испугался. Но и не двинулся с места.

— Нас же двое! — подзуживал его Отто. — И я могу позвать на подмогу охрану.

— Едва ли, мистер Берк. — Ларри еле сдерживал улыбку. — Не думаю, что горстка охранников сможет нагнать на него страху. Верно я говорю, Майрон?

— Похоже на то.

— По-моему, надо подписать его контракт, мистер Берк. Полагаю, это будет наилучшим выходом для всех нас.

— Я даже набросал черновик заявления для прессы, — подхватил Майрон. — Там говорится, что Кристиан очень рад защищать цвета такой выдающейся и знаменитой команды, как «Титаны».

Отто задумался.

— Ты отдашь мне пленку, если я поставлю подпись? — спросил он.

— Вряд ли.

— Почему?

— Можешь оставить себе журнал, а пленка пусть будет у меня. Считай, что мы располагаем кое-какими средствами взаимного устрашения. Эдакий пережиток холодной войны.

— Даю тебе слово…

— Отто, умоляю тебя. От смеха у меня начинаются колики.

Отто опять погрузился в размышления. Он пережил подлинное потрясение, но сумел сохранить спокойствие. Если человек хочет достичь таких высот, каких достиг он, он должен уметь держать удар.

— Майрон…

— Что?

— Я даже выразить не могу, как мы рады приходу в команду Кристиана Стила, защитника с огромным будущим. «Титаны» просто счастливы.

— Распишись вот здесь, Отто.

— Это доставит мне истинное удовольствие, Майрон.

— Скорее уж мне.

Отто поставил подпись и пожал Майрону руку. Сделка вступила в силу.

— Мы вместе выйдем к газетчикам, Майрон?

— Прекрасная мысль, Отто.

— Внизу есть душевые. Если хочешь, я велю принести тебе бритвенный прибор.

— Очень любезно с твоей стороны.

Отто снова заулыбался. Его невозможно было надолго выбить из седла. Он снял трубку телефона и сказал:

— Кристиан Стил принят в команду. — Потом он оглянулся, подмигнул Майрону и добавил: — На самую высокую ставку, какую когда-либо получал новичок.

Майрон тоже подмигнул и поднял большой палец в знак одобрения. Друзья до гробовой доски. Он взглянул на часы. Времени оставалось ровно столько, сколько нужно, чтобы принять душ и дать пресс-конференцию. Потом надо будет катить обратно в город, на встречу с Германом Эйком.

Майрон понятия не имел, что ему делать со зловредными братьями Эйк, и лихорадочно шевелил мозгами, стараясь выработать приемлемый план.

Джессика приехала домой, в Риджвуд, в десять часов. Утром врач хотел провести еще какие-то исследования, но Джессика отказалась. В конце концов они сошлись на том, что в течение недели она непременно явится на прием, и Эдвард отвез сестру домой.

Подъезжая, Джессика заметила, что машины матери перед домом нет. Что ж, хорошо: ей сейчас совсем не хотелось встречаться с истеричкой матерью. В больнице она настояла, чтобы Кэрол оставили в неведении о вчерашнем происшествии. Мамуле без того хватает горестей, и нечего добавлять ей расстройств.

Джессика направилась прямиком в кабинет. Отец что-то нащупал, это было ясно. Слишком уж странно он себя вел. Утром перед убийством он наведался к Нэнси Сират и пропустил съезд врачей в Денвере, как выяснилось, из-за плохого самочувствия, что было совершенно не в его духе. Возможно даже, что это отец купил фотографии обнаженной Кэти.

Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы заподозрить неладное.

Джессика включила люминесцентные лампы, свет которых, по ее мнению, был немного резковат, поэтому она приглушила их сияние абажуром. Эдвард остался внизу и отправился на кухню рыться в холодильнике.

Джессика принялась шарить в столе отца, не зная толком, что именно она ищет. Может, шкатулку с вырезанными на крышке словами «Главная улика»? Вот было бы здорово. Она заставляла себя не думать о синем лице Нэнси Сират, навеки искаженном ужасом, но это видение навечно запечатлелось в ее сознании. Чтобы отвлечься, Джессика вспомнила о Майроне. Проснувшись сегодня утром в больнице, она сразу увидела его, свернувшегося клубочком в кресле. Майрон был похож на человека-змею из цирка. Представив себе этот образ, Джессика улыбнулась.

В ящике для папок она нашла скоросшиватель, на котором стояли буквы «НСР». Наличные счета руководства в центре Меррилла Линча. В папке лежала декларация наличности на счетах — отчетный документ редкой красоты. Тут перечислено все: ваши акции, облигации, чеки, карточки «Виза», иные активы. У Джессики и у самой был такой документ.

Она проверила суммы на чеках в последней декларации. Ничего необычного. Действие декларации закончилось три недели назад, и это разочаровало Джессику: ей хотелось получить более свежие данные.

Пролистав папку, она дошла до последней страницы, на которой мелким типографским шрифтом было допечатано: «В управлении счетов центра Меррилла Линча Вам присвоен индивидуальный символ. Пожалуйста, наберите 982334, это Ваш код доступа к данным НСР».

Данные НСР, линия 800. Джессика уже пользовалась ею, когда обнаруживала неувязки на личном счете. Она тотчас набрала номер и услышала записанный на пленку голос:

«Вас приветствует центр бухгалтерского обслуживания Меррилла Линча. Наберите номер вашего счета или номер, дающий доступ к счету».

Джессика ввела номер.

«Введите код выбора. Вы можете в любое мгновение прервать разговор. Чтобы справиться о текущем балансе и вашей платежеспособности, наберите единицу. Сведения о чеках можно получить, набрав двойку. Цифра три позволит вам узнать о последних поступлениях на ваш счет. Данные по карточкам «Виза» станут доступными, если вы наберете шестерку».

Джессика решила начать с расходов, а потом взглянуть на чеки. Когда она набрала шестерку, раздался голос: «Переводной вексель «Виза» на двадцать восемь долларов пятьдесят центов отсрочен до двадцать восьмого мая. Переводной вексель «Виза» на четырнадцать долларов семьдесят пять центов отсрочен до двадцать восьмого мая».

Машина не сообщила, откуда поступали деньги. Не сообщит она и об оплате чеков. А знание сумм само по себе ничего не дает.

«Переводной вексель «Виза» на три тысячи четыреста семьдесят восемь долларов сорок четыре цента отсрочен до двадцать седьмого мая».