– Не слишком часто, – улыбнулась в ответ женщина. – Я терапевт.

– Ну, мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить, но нам необходима помощь врача.

– Что случилось?

– Одевайтесь, я буду ждать вас снаружи.

На безлунном небе блестели звезды. Ди последовала за Матиасом через поле. Они подошли к краю леса и небольшому бетонному зданию, наполовину уходящему в землю. На первый взгляд оно напомнило ей подземное убежище на случай торнадо.

Они с Ганнером подошли к лестнице, ведущей к стальной двери.

На последней ступеньке Ди заколебалась:

– Что мы делаем?

– Вы увидите.

– Мне это не нравится.

– Неужели вы думаете, что еда и кров, который мы предоставляем вам и вашим детям, ничего не стоят? – Мужчина толкнул дверь, и Ди ощутила запах крови, испражнений и горелой плоти, и сразу вспомнила свою недолгую работу на «Скорой помощи». Она отвела взгляд, но потом взяла себя в руки и стала смотреть вперед.

Обнаженный мужчина, а точнее, то, что от него осталось, лежал на каменном полу, прикованный наручниками к одному из складных стульев, принесенных из столовой. Он был без сознания, и вокруг него растеклась лужа черной крови, напоминавшей в свете свечи машинное масло.

На другом складном стуле сидела потная и довольная Лиз, держащая на коленях железный прут шириной в полдюйма. С одной стороны прут был обмотан клейкой лентой, на которой виднелись следы сжимавших его пальцев. Рядом с Лиз на полу было расстелено одеяло, а на нем лежали ножи и сверло, а кроме того, стояло ведро с ледяной водой и небольшая паяльная лампа.

– Зачем вы так с ним?.. – дрогнувшим голосом спросила Ди. Вероятно, ей не удалось скрыть отвращения.

– Этот человек собирался сжечь вас и ваших детей в тот момент, когда появились мы, – ответила Лиз.

– Я знаю, кто он такой, – кивнула Ди.

– Мы собираем информацию, – сказал Матиас, закрывая за собой дверь. – К сожалению, он потерял сознание после того, как Лиз ударила его несколько минут назад.

Ди посмотрела на сидевшую перед ней женщину:

– Куда вы его ударили?

– По правой руке, – ответила та.

– Вы не могли бы осмотреть его, доктор? – спросил Ганнер.

Ди подошла к мужчине по имени Макс и присела на корточки у края кровавой лужи, которая продолжала увеличиваться миллиметр за миллиметром. Она коснулась двумя пальцами его запястья и уловила легкую дрожь лучевой артерии. Затем обследовала большой синяк, расползавшийся, точно злокачественная радуга, над сломанной костью под правым бицепсом – красное, желтое и синее пятна, окруженные черным ободком. Живот мужчины был горячим и распухшим вокруг пулевого отверстия – вероятно, пуля задела печень.

– Она его не убила? – спросил Матиас.

– Пока нет, но она сломала плечевую кость правой руки. Вероятно, он потерял сознание от боли. – Тут Ди обратила внимание на ноги Макса и с трудом поборола подступившую к горлу тошноту. – Если вы будете продолжать его жечь, он потеряет слишком много жидкости, впадет в шоковое состояние и умрет. Конечно, он и так через день умрет от сепсиса, но если не перестать его жечь, это случится уже сегодня.

– Нам важно это знать, – с серьезным видом кивнул Ганнер.

– Вы хотите от меня чего-то еще? – спросила Ди, глядя на человека, который с радостью убил бы ее детей. Сейчас она испытывала по отношению к нему одно лишь отвращение.

– Макс сказал, что ваш сын заражен, – добавил Матиас.

Ди оглянулась через плечо на лежащего без сознания человека.

– Это шутка?

– Макс сказал нам, что видел свет вокруг головы Коула, когда вы подъезжали к блокпосту.

– Это чепуха.

– Вы думаете?

– Вы его пытали. Он был готов сказать что угодно…

– Весьма возможно. Более того, я надеюсь, что это так и есть. Но чтобы знать наверняка, Майк сейчас говорит с Коулом.

Ди вскочила на ноги и шагнула к двери, но когда она потянулась к ручке, что-то ударило ее сзади и отбросило к холодной бетонной стене.

– Успокойся, Ди, – сказала ей на ухо Лиз.

– Я вас всех прикончу, если вы тронете… – прохрипела миссис Колклу.

– Они всего лишь разговаривают, – сказал Матиас.

– Вы не можете говорить с моим сыном без меня! – Ди дрожала от ярости.

– Что же, тут вы правы. Давайте присоединимся к ним, – поманил ее за собой Ганнер.

Ди шла между Матиасом и Лиз, которая крепко сжала ее левую руку, и думала о том, что эта женщина, наверное, могла бы легко ее сломать, если б захотела. В их домике горела свеча, и если б миссис Колклу могла вырваться, она побежала бы туда со всех ног. По мере приближения к дому ее сердце билось все сильнее и сильнее.

Они поднялись по ступенькам вслед за Ганнером, и тот распахнул дверь.

– Как наши дела? – спросил Матиас, заглянув в комнату.

Ди вырвалась из рук Лиз и вбежала мимо него в домик.

Коул сидел на кровати, а Майк оседлал единственный стул, поставив его напротив двери. Наоми тоже проснулась: она устроилась возле окна, и Ди увидела, что лицо дочери искажено от панического страха.

Ди села на кровать и обняла сына.

– Все хорошо, малыш?

– Да, – ответил тот.

– Наоми? – повернулась женщина к дочери.

– Со мной тоже все хорошо, мам, – отозвалась девочка.

– Все в норме, мамаша, – сказал Майк, и что-то в его тоне – хорошо отрепетированная уверенность и властность, – а также его безупречно выбритое лицо и очень коротко подстриженные светлые волосы напомнили Ди обо всем, что она ненавидела в адвокатах.

– Вы не должны говорить с моим сыном без меня, – сказала она жестко.

Казалось, Майк не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Вместо этого он посмотрел на Матиаса.

– Спроси у мальчика про свет.

Ганнер повернулся к ребенку:

– Давай расскажи нам про…

– Не отвечай ему, Коул, – велела Ди. – Ты ничего не должен говорить этому человеку.

– Не совсем так, Ди, – возразил Матиас. – Неужели вы полагаете, что я не в состоянии организовать приватный разговор с вашим сыном? Ты можешь ответить мне, Коул. Нет, господи… Коул, все в порядке, не нужно так огорчаться! Все будет хорошо.

Мальчик повернулся к матери, и она почувствовала, как дрожит его маленькое тело. Он старался не плакать в присутствии чужих.

– Коул рассказал, что несколько недель назад на небе было какое-то явление, – произнес Майк.

– То есть он подтвердил то, что сказал Макс, – кивнул Ганнер.