и каменная постройка были разделены каменной лестницей, вход на которую был закрыт железным забором внизу, по другую сторону забора находилась жертва, которую надо было спасти. Типично для средневековой архитектуры лестница была узкой, не более метра в ширину, с одной стороны шла каменная стена, а с другой – каменная опора моста. Я понял, что можно было сделать. Будет нелегко, не советую вам так делать по соображениям техники безопасности и охраны здоровья. Также многое зависело от того, насколько лебедь будет готов сотрудничать. Я поделился своим планом с инспектором RSPCA. Она явно подумала, что я сбрендил, и так мне и заявила.

– Вы сошли с ума, – сказала она.

Я считал себя достаточно опытным, пусть и не виртуозным, скалолазом. Я мог применить технику, которую обычно используют для покорения природных «дымоходных труб» в горах. В скалолазании эта техника называется просто «спина – ноги». Я упрусь ногами в стену здания, а спиной в опору моста. Упираясь ногами в стену, я постараюсь не свалиться и не разбиться насмерть о ступеньки лестницы внизу. Если же я соскользну, то, скорее всего, свалюсь прямо на свою жертву. Будет очень неловко, если предпринимаемые мною благородные попытки во спасение птицы окончатся моим грузным падением и упокоем бедного страдальца.

Я занял исходную позицию. Тут начинается менее захватывающий этап. Мне нужно было спускать по очереди ноги, переступая по стене, и изо всех сил вдавливаться спиной в противоположную стену. Сзади я руками буду отталкиваться от стены и помогать себе скользить вниз на спине. Так переползу между двумя соседними стенами вниз по другую сторону забора. Затем спущусь по лестнице к воде, подхвачу на руки лебедя, посажу его себе на живот как на сиденье и заберусь вверх между двумя вертикальными стенами, только теперь надо будет повторить все те нехитрые движения в обратном порядке. Мне нужно будет, чтобы кто-то снял с меня лебедя наверху. А от лебедя потребуется сидеть смирно и всячески мне помогать, иначе он рискует упасть с высоты и травмировать себя совсем уж основательно и окончательно. Другого выхода из сложившейся ситуации я не видел.

И вот, с сильно бьющимся сердцем, к ужасу и восторгу публики я перелезаю через край моста. Возможно, они подумали, что, оценив свои шансы и поняв, что ничего хорошего из этого не выйдет, в порыве чистосердечного раскаяния я просто решил сброситься с моста в воду, чтобы смыть с себя позор? Помню, что по толпе прошла волна вздохов удивления и сожаления, но, скорее всего, это мое воображение разыгралось. Признаю, первые мои движения были неуклюжими и неловкими, но потом уверенность возросла и я понял, как двигаться, каменная кладка была неровная и с выступающими зазорами, что было довольно удобно и надежно для сцепки со стеной. Мне приходилось раньше лазать и по более гладким и скользким поверхностям.

Пока мне удавалось крепко упираться ногами и спиной в стены, я был в надежном положении. Мне даже стало нравиться, как хорошо у меня получалась моя техника спуска по вертикальной поверхности. Я приближался к земле и уже хорошо различал, что же случилось с бедной птицей. Он засунул голову под крыло и лежал совершенно неподвижно. Неужто уже умер? На ступеньках была кровь, а также кровь виднелась на его оперении. Спустя пять минут я уже стоял внизу лестницы.

Лебедь свернулся калачиком и неподвижно лежал у основания лестницы, на площадке рядом с водой. Лебеди могут быть достаточно агрессивными, особенно когда защищают своих птенцов. Известны случаи, когда они взмахом крыльев ломали руки людям, хотя воочию я сам лично никогда не видел такого и не встречал людских жертв нападок лебедей. И тем не менее в этот момент я очень нервничал, осторожно потрогал лебедя и постарался ощупать его тело. Было понятно, что лебедь живой. Видимо, от боли и страха он весь напрягся и попытался спрятать свою голову еще глубже под крыло. Очевидно, что ему не хотелось больше вступать в контакт ни с кем. А может, он так ослаб, что приготовился принять смерть от любого, кто сжалится над ним и положит конец его страданиям? В любом случае мне его неподвижность была только на руку. Если он так неподвижно будет сидеть у меня на коленях, пока я буду его поднимать, тогда шансы на спасение есть.

Я опять занял исходную позицию: спина крепко прижата к опоре моста, ноги уперты в противоположную стену. Нагнувшись, я поднял лебедя с тем, чтобы положить его к себе на колени. Он оказался на удивление тяжелым, и оторвать его от земли было непросто. Пришлось его подтащить чуть поближе к себе, а потом попытаться взгромоздить на себя. Он продолжал укрываться от внешнего врага, голова глубоко спрятана под крыло, сам весь сжался в плотный комок. Я начал восхождение. Ползти было не так высоко, можно было доползти за 12–15 переборов ногами. Но я забыл, что у меня же добавился груз, так что подниматься с дополнительным весом было очень нелегко. Простить себе не могу свою недальновидную и непродуманную обычную схему тренировок; мне никогда до этого не приходило в голову, что надо тренироваться с утяжелением, хотя бы аналогичным весу среднестатистического лебедя.

Было трудно, но я настырно полз вверх. Времени ушло больше, чем на спуск, на летнем солнце я вспотел так, как будто искупался; добравшись до уровня глаз собравшейся толпы, я наткнулся на пристальный взгляд одного чувака. По нему было видно, что он из местных, его одежда была весьма красноречивой. Не знаю почему, но, будучи безработным валлийцем, он круглый год ходил в камуфляже как ветеран вьетнамской войны. Инспектор RSPCA и этот сочувствующий и участвующий во всех общественных движухах неветеран сняли с меня лебедя. Подниматься техникой «спина – ноги» намного труднее, чем спускаться, но мне удалось довольно неплохо справиться с подъемом по вертикальной стене. Ступив ногами на мост и почувствовав твердую горизонтальную поверхность, я наконец-таки сумел оглядеть всех, кто там собрался. Либо я изначально неправильно оценил реальную демографическую структуру той толпы, либо многие уже ушли, потому что потеряли интерес, поскольку поняли, что этот тип не собирается топиться. Не нужно говорить, что в толпе я не увидел восхищенных женщин, которые бы пожирали меня глазами, не скрывая вожделения и страсти. И даже не было восторженных аплодисментов спасителю. Там стояло несколько местных жителей неопределенного возраста, которым нечем было заняться. Вьетнамский неветеран с лебедем на руках посмотрел на меня вопросительно, не менее вопросительно смотрела на меня инспектор. Я