Председателем Государственного совета и председателем Совета министров стал князь Иван Павлович Шувалов, а новым канцлером — князь Борис Леонидович Вяземский. Апраксина оставили министром внутренних дел. Большинство министров сохранили свои посты, некоторых заменили. Большие изменения произошли в императорском Дворе, кроме того Зимний дворец переходил в ведение казны, а в Александровском, оставшимся за новой династией, заменили большую часть слуг. Надо полагать, что этим новшества не ограничились, но по радио больше не передали ничего важного. Прошло пять дней, и меня пригласили на первое испытание устройства объёмного взрыва. Испытывать уехали по расчищенной дороге на двадцать километров от лагеря в сторону Тюмени. Ехали на пяти легковых автомобилях и грузовике, который вёз само устройство и охранявших нас солдат. Когда остановились, солдаты прокопали в снегу проход метров на сто в сторону от дороги. Потом по нему доставили металлический цилиндр, размером с небольшой бочонок. Последнее, что сделали, — это уложили в проходе провод.

— Плохо, что он лежит на земле, — сказал Владимир. — Часть жидкости при взрыве смешается со снегом.

— Сколько вторичных взрывателей? — спросил я.

— Пока только один, — ответил он. — Нам главное — убедиться в том, что всё сработает, а улучшать конструкцию будем потом. Разлёт должен быть не слишком большим, поэтому я взял одну десятую секунды.

— Вы долго будете разговаривать, господа? — спросил кто-то из заводского начальства. — Надо бы начинать, а то уже замёрзли.

— Сейчас согреемся, — засмеялся Владимир и крутанул ручку индуктора.

После первого испытания через неделю провели второе. В новом устройстве было в четыре раза больше горючей жидкости и использовался воспламенитель с большим временем задержки. Саму «бомбу» поместили на специальном помосте в пяти метрах над землёй. Испытывали за лагерем на полигоне, где когда-то отрабатывались устройства для распыления ядов. Солдатам охраны пришлось потрудиться, чтобы расчистить туда дорогу. Наблюдателей на испытаниях было намного больше, присутствовали даже прибывшие из столицы военные. Я не знаю, в каких они были чинах, потому что их принадлежность к армии чувствовалась только по выправке и манере разговора, а мундиры если и были, то под шубами. Учитывая опыт первого взрыва, расположились намного дальше от «бомбы».

— Надо было выкопать окоп, — сказал кто-то из заводских, бывших на первом испытании. — В эту столько залили…

— И так далеко отошли и ничего толком не увидим, — недовольно сказал кто-то из гостей. — Если у вас готово, давайте начнём.

Подрыв, как и в прошлый раз, осуществили по проводам. На месте помоста вспухло ослепительное облако, которое скачком увеличилось в размерах и быстро погасло. После него несколько мгновений никто не мог нормально видеть. Взрывная волна заставила покачнуться, и кто-то даже оступился и упал в снег. Она же обдала нас водой пополам со снегом.

— Однако! — удивлённо сказал тот военный, который торопил с подрывом. — Что же было там, если здесь сбивает с ног!

Оказалось, что полностью исчез помост и весь снег в радиусе ста метров испарился или был сдут взрывом. Сначала шли по мокрой земле, потом грязь под ногами исчезла, а за полсотни метров от места взрыва исчезли остатки прошлогодней травы. Не было даже пепла.

— Не стоит туда идти, — прикрывая рукой лицо от жара, посоветовал я остальным. — Испортите обувь.

— Надо как можно быстрей развернуть производство таких бомб, — сказал второй военный. — Они должны быть эффективней того, что у нас есть.

— Вы читали мои записи? — спросил я его. — Это оружие имеет свои недостатки, поэтому вы не замените им обычные боеприпасы. Сильный ветер или дождь…

— А вы кто? — с недоумением спросил он.

Меня задел не сам вопрос, а тон, которым он его задал.

— Аз есмь князь! — сказал я ему. — Житие мое…

Отвернулся от удивлённо уставившегося на меня офицера и пошёл к машинам.

Видимо, у приехавших военных были большие полномочия, потому что по их указанию начался вывоз тех инженеров и химиков, которые были заняты новым оружием. Уезжали и Владимир с Вадимом. С собой забирали только личные вещи в чемоданах, поэтому их вывезли за один день. Я знал, что мы следующие на очереди и всех отправят в одно место, но расставаться с друзьями было грустно. Следующий день начался как обычно и так же продолжался до тех пор, пока к нам не прибежала кухарка профессора с известием о его смерти. Он умер во сне и сейчас лежал в кровати с безучастным выражением лица и закрытыми глазами. Отец позвонил коменданту, чтобы организовали похороны и забрали вещи покойного. Мы тоже съездили на небольшое кладбище и простились со стариком, а после обеда меня ждал сюрприз: к нам в дом приехал сам комендант с завещанием Суханова.

— Я знаю его больше двадцати лет, — сказал он мне. — Можно сказать, что мы с ним в лагере со дня его основания. Дан Евгеньевич оставил немного бумаг, поэтому с ними было нетрудно разобраться. Эту должны забрать вы.

— Почему я? — растерялся я, рассматривая платёжное поручение на моё имя на два миллиона рублей.

— Теперь уже некого спрашивать, — вздохнул комендант. — У него ведь никого не осталось, наверное, поэтому наш профессор решил, что лучше отдать эти деньги вам, чем оставлять их банку.

— Для него смерть — это лучший выход, — сказал мне отец после ухода коменданта. — Не придётся терзаться, когда от его ядов начнут гибнуть сотни тысяч. Он этого не выдержал бы. Умер мой приятель, уехали твои, быстрее бы уже уехать и нам. Надоело здесь сидеть и ничем не заниматься.

Я писал ещё две недели, а на следующий день после того, как отдал свои листы вместе с папкой, нам сказали, что завтра отъезд. Было третье марта, но здесь даже не пахло весной: по-прежнему стояли морозы, часто поднимался сильный ветер, и шёл снег. В той жизни я любил зимы и жалел, что они стали гнилыми, без морозов и снега, но за последние четыре месяца я наелся всего этого вдосталь. Жизнь в городке тоже надоела однообразием, поэтому воспринял новость с радостью. Остаток дня потратили на сборы. Мы ничего здесь не покупали из вещей, кроме кресел и кухонной утвари, поэтому всё опять уместилось в саквояжах. Было жаль пианино, но с нашими деньгами нетрудно купить инструмент и получше. Утром в последний раз воспользовались услугами кухарки и сразу же после завтрака с ней расплатились. Машины приехали к одиннадцати, и два прибывших с ними солдата быстро перенесли саквояжи в грузовик. Провожал нас на вокзал Кулагин, приехавший на шестиместном «медведе». Он сам вёл машину, поэтому мы нормально в ней поместились и мне не пришлось, как в прошлый раз, везти жену на коленях. Перед отъездом он забрал у нас липовые паспорта и вернул оружие.

— В поезде вас будут сопровождать, но и это не помешает, — сказал он, раздав стволы. — Не будете скучать по здешней жизни?

— Шутите? — спросила Вера. — От здешней жизни я готова не только уехать на вашей машине, могу идти до Тюмени пешком!