«Святошино». На выход пассажиров не было. Попелюх почувствовал, что начинает нервничать и перестает себя контролировать. Переживания последних дней, нынешняя неопределенность и замкнутость пространства, начали сказываться на нем приступом паники. И все настойчивей начала «сверлить» голову мысль, что его родители у Савенюка. Как следователь, он понимал, что поддаваться возможному шантажу нельзя. Но это были его отец и мать!

Открылись двери, и Роду до ужаса захотелось выскочить в это открытое пространство и побежать вестибюлем станции на выход, а там – на электричку, и куда нибудь – загород, подальше от всего этого! Он даже дернулся к выходу! И краем глаза заметил, как напряглись его «визави»! Как сразу же три человека вышли на платформу и замерли в ожидании каждый у своей двери.

Этот маневр наблюдателей подействовал отрезвляюще на Родиона. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

« – Прекращай нервничать! – приказал себе Попелюх. – Может, они именно к этом тебя и ведут! «Потеряешь голову» и наделаешь глупостей! Пока ты не у них – с родителями ничего не произойдет! Отец и мама, только, предмет торга! А для торга им нужен я! Ну, что ж, поиграем в догонялки и убегалки! Надо прорваться к Полуяну и попасть на встречу с президентом! А если не получиться, – Родион даже отрицательно качнул головой, как бы отбрасывая даже такую мысль, – а если не получиться, тогда останется единственный вариант – пробиваться к «медиасообществу». «Слить», самый, чуток информации и торговаться с теми людьми, что стоят за Савенюком. Главное – «вызволить» родителей!»

«… двері зачиняються! Наступна зупинка – «Вокзальна»!» – прервал размышления Родиона поставленный дикторский голос.

« – Во как! – удивился Попелюх. – Так быстро? Я что – задремал? Прозевал три остановки! Следующая моя!»

Вагон незаметно наполнился пассажирами. Все сидячие места уже были заняты. Ворвавшиеся на «Политехе» студенты «оккупировали» проход между сидениями. Они шутили, смеялись, что-то рассказывали друг другу, перебивая и недослушивая. Не переставая «галдеть», общались в «соцсетях», и плюс ко всему, слушали музыку через наушники. Жизнь забила ключом разнообразия одежды, запахов, макияжа и причесок.

Напротив двери, в предвкушении дальней поездки, сгруппировалось несколько мужчин и женщин иностранной наружности с огромными чемоданами на колесиках. Мужчины, не смотря на некоторую небритость и помятость в одежде, выглядели холенноухожеными. А над женщинами, не оставив им ни единого шанса, основательно надругался феминизм. Путешественники, не стесняясь аборигенов, громко разговаривая на английском. Было видно, что им наплевать на наши реалии – выборы, покушения.

Родион аккуратно осмотрелся по сторонам. Своих преследователей он не видел. Только когда состав начал притормаживать, и толпа качнулась вперед – он заметил, что все, попрежнему, находятся на своих местах.

« – Станція «Вокзальна!» – проинформировал диктор и произвел «дубляж» не английском. Открылись створки двери. Иностранцы радостно зашумели и аккуратно потянулись на выход. Детсадовской группой, выстроившись в колонну подвое, они дружно зашагали вдоль вагона, перекрыв выходы своими «баулами». На соседней двери из-за этого, образовалась толкучка и давка. Пассажиры торопились побыстрее выйти. Пытаясь перескочить заграничные сумки, люди цеплялись за них ногами, падали, образовывая « малу кучу».

Прозвучавшее в вагоне очередное объявление – «Обережно! Двері зачиня…» – Попелюх дослушивать не стал. В один прыжок он оказался у двери и выскочил на перрон сквозь щель закрывающихся створок.

Наблюдатель слева его рывок прозевал. А наблюдателю справа помешали выйти столпившиеся на выходе пассажиры, и он не успел протиснуться в закрывшиеся у него перед носом двери.

Но, Родион этого уже не видел. Он бежал вдоль состава, разметая попутных и встречных людей, как в боулинге шар разбивает кегли! Второй раз за последние полчаса ему матерились в след, и проклинали. Только все было напрасно – Попелюх ничего не слышал. Он выскочил в вестибюль и направился к эскалатору. Взбежав на него, Род не стал ждать подъема на движущихся ступеньках, а засеменил по ним вверх, прося стоящих пассажиров, пропустить его. Только один раз – на средине пути – он позволил себе оглянуться. Явных преследователей видно небыло. Или, они не успели покинуть вагон и уехали дальше, или вышли, но почему то не видели смысла в преследовании.

Едва дыша, и передвигая ноги, Род выбежал на конец эскалатора. Силы, накопленные ежедневными пробежками по Печерским холмам, почти, иссякли, и последние шаги он делал, держась за резиновые перила. В общей массе он направился к выходу.

Пересекать Привокзальную площадь Попелюх не стал. Выйдя с метро, он сразу повернул направо в кассовый зал Пригородного вокзала. Пройдя его, он вышел к перронам. Здесь он, снова, повернув направо, и максимально быстро, на сколько был способен после покорения эскалатора, направился в сторону торговой галереи возле Северной платформы.

Родион не оглядывался. Он смотрел перед собой, что бы, не споткнуться о ступеньки и успеть увернуться от торопящихся жителей и гостей Столицы. Поднявшись на площадку перед входом в галерею, Род остановился и оглянулся. За ним никто не бежал. Размеренно деловое движение людей вверх и вниз ни в ком не выдавало преследователей. Все, куда-то, спешили, но, к нему – дела ни у кого небыло.

Делая на ходу глубокие вдохи и выдохи, Попелюх направился по галерее в сторону Старовокзальной улицы. По бокам закрывались торговые павильончики, выметая и выбрасывая в проход мусор. Приходилось быть внимательным, что бы в тебя не попали пустой картонной коробкой. Возле схода на эскалатор он оглянулся еще раз. Все было чисто. «Хвост» отстал.

Род ступил на бегущие под уклон ступеньки. Вдруг потянуло ароматом кофе. Чем ближе был выход, тем аппетитней становился запах. Это внизу работала «экспресскофейня» с уставшей за день девчонкой-«бариста». Она уже не пыталась отвечать вежливо, и натянуто улыбаться. Родиону до ужаса захотелось кофе. Он сошел с эскалатора. Оглянулся назад. Все было спокойно – только уставшие за день горожане. Попелюх подошел к кафешке. Очереди небыло.

– Один эспреcсо, пожалуйста! – сделал он заказ девичьей спине. Девушка обернулась к нему лицом. Оно было приятновеснушчатым, почти без макияжа и усталым.

– Скилько вам сахара? – спросила она на суржике.

– Две ложечки. И, сделайте, пожалуйста, порцию не больше тридцати грамм!

– Аппарат – автомат! Я його нерегулирую! – раздраженно ответила «бариста».

– А вы просто уберите стаканчик, когда я вам скажу! Договорились?

Девчонка, из-под лба, «зыркнула» на Родиона. По ней было видно, что хотела ответить что-то резкое, но, наверное, лимит на ругань и препирание был весь израсходован чуть раньше. Поэтому, ошпарив холдер кипятком и вытерев насухо салфеткой, девушка вставила его в кофемолку. Затем, отмеряла порцию смолотого кофе, уплотнила его темпером, а рожек снова присоединила к кофемашине.