В августе мать повезла ее в Лондон прикупить зимние вещи, поскольку девочка выросла практически из всей старой одежды. С ними поехала тетя Вилли: она собиралась на концерт в Национальную галерею – там играл музыкант, который так и не приехал к ним на выходные.

В поезде мама с тетей Вилли заняли места в углу, по ходу движения. Полли села напротив и представила себе, будто совсем их не знает и видит первый раз в жизни. Тетя Вилли выглядела довольно стильно в сером фланелевом костюме с крепдешиновой блузкой темно-синего цвета; ансамбль дополняли шелковые чулки и синие туфли-лодочки. Сумочка и перчатки также были тщательно подобраны к костюму, а шляпку украшала белая репсовая лента с бантиком. Кроме того, она накрасилась: на скулах румяна, а на губах – темная помада цвета цикламена, отчего рот казался немного жестоким. Глядя на нее, можно представить, какой она была в юности, когда жизнь представлялась интересной и увлекательной.

А вот мама, наоборот, совсем не накрашена. Рыжевато-пепельные волосы убраны в лохматый пучок, из которого торчали отдельные пряди и шпильки, похожие на скрепки. Кожа бледная, за исключением веснушек на лбу и на носу, а нос уже заблестел от стояния на платформе под солнцем. На ней было зеленое платье в цветочек и кремовый кардиган не по размеру – весь собрался в складки. Чулки слишком розовые, туфли черные, белые хлопковые перчатки она сняла и положила на сиденье. Самое красивое в ней – это руки, с грустью констатировала про себя Полли: белые, гладкие, с маленькими пальчиками, украшенными кольцами – обручальное с изумрудом и золотое. Трудно представить мать молодой – она выглядит как будто уже родилась готовой женщиной средних лет и веками живет в этом состоянии. Вот она улыбнулась тете Вилли, обмахиваясь перчаткой – «да, открой окно», – однако улыбка тут же исчезла, словно солнце спряталось за тучу, оставив после себя нейтрально-тревожное выражение лица.

– В «Галери Лафайет» продаются неплохие вещи для молодежи, – говорила тем временем тетя Вилли. – Вы вообще можете все купить на Риджент-стрит и как раз успеете на обед с Хью в «Кафе-Рояль».

– Мамочка, давай пойдем в «Питер Джонс»! – принялась упрашивать Полли: Луиза утверждала, что это лучший магазин.

– Нет, милая, слишком далеко. К тому же я все равно собиралась в «Либертиз» за тканью для тебя и Уиллса.

И Полли сдалась. Вообще-то сегодняшний выезд предназначался для нее, а ей даже не позволяют выбирать куда пойти! Ей хотелось купить брюки, как у Луизы, однако мама не одобряла девушек в брюках – разве что на лыжах.

В Робертсбридже в поезд село много народа, а к Танбридж Уэллс он был набит битком. Неожиданно прозвучал сигнал воздушной тревоги, однако люди продолжали спокойно читать газету или пялиться в окно. Вскоре совсем рядом послышалось гудение самолетов, и вдруг прямо над их вагоном раздался треск пулеметной очереди. Мужчина, сидящий рядом с Полли, схватил ее за голову и пригнул вниз.

– Уже и пулеметы в ход пошли – ишь чего выдумали! – произнес он тоном легкого удивления.

Все остальные выглянули в окно. Кто-то сказал:

– Есть! Подбили-таки! – и по всему поезду прокатилась волна радостных восклицаний. Полли выпрямилась, досадуя, что все пропустила, и тут же подивилась самой себе.

Мама улыбнулась соседу и велела его поблагодарить.

– Спасибо, – пробурчала Полли и бросила на него сердитый взгляд. Тот понимающе улыбнулся в ответ и вернулся к своему кроссворду.

На станции Черинг-Кросс толпились солдаты в военной форме с парусиновыми вещмешками. Бросались в глаза их красные шеи – видимо, натерло грубой курткой – и огромные черные ботинки.

Мать хотела дойти до Риджент-стрит пешком, но тетя Вилли возразила: нет никакого смысла зря себя загонять – они возьмут такси, она высадит их у «Либертиз» и поедет дальше к зубному.

Такси – старое, желтое, со скрипучими сиденьями и древним водителем – медленно проехало вокруг Трафальгарской площади и высоких зданий на Пикадилли, окна которых были забаррикадированы мешками с песком; мимо «Суон и Эдгар» – у входа кто-то кого-то ждал; мимо «Галери Лафайет», «Робинсон и Кливер» (мама сказала – надо зайти туда за салфетками для бабушки) и «Хэмлиз» – магазина, который обожают все дети, хотя Полли он совершенно не волновал: игрушки – лишь скучный заменитель настоящих вещей. Наконец показался «Либертиз», похожий на огромный дворец в стиле Тюдоров.

Поднявшись на этаж, где продавали ткани, мать – к немалому удивлению Полли – сказала:

– Выбери материал на два шерстяных платья, одно шелковое и вуаль, а я поищу что-нибудь для Уиллса. Потом мне покажешь, и если подойдут, возьмем.

Это был неожиданно приятный сюрприз. Полли бросилась выбирать, решалась, передумывала, мучилась и в итоге сама попросила мать помочь с окончательным выбором.

После «Либертиз» прошлись вперед по Риджент-стрит. В «Робинсон и Кливер» слегка поссорились: Полли не хотела покупать жилетки – Луиза говорила, что они слишком буржуазны (ужасное качество, по ее мнению), однако мама проявила твердость. В «Галери Лафайет» Сибил купила ей две юбки: темно-синюю в складку с пиджаком под цвет и оливково-зеленый твид, плюс три блузки и два свитера, нижнюю юбку с кружевом по краю и чудесное зимнее пальто орехового цвета с воротником из искусственного меха, а после наступило время идти в «Кафе-Рояль» на встречу с папой.

– Похоже, у кого-то сегодня праздник, – сказала старая леди, принимая свертки. – Дайте угадаю. Ты слишком молода, чтобы выходить замуж – значит, у тебя день рождения!

Полли залилась краской – покупок было действительно много, больше, чем за всю прежнюю жизнь.

– Мы попросим отца привезти все на машине, – сказала мама, когда они спускались по лестнице.

– Так это же будет только в выходной!

– Ну что ж, придется потерпеть. Мы не можем таскать их с собой весь день. А вот и папа!

Обед получился восхитительный. Ей налили бокал хереса. Сперва принесли закуски, потом рыбу под майонезом, а на десерт – мороженое с шоколадным соусом.

– Выбирай, что пожелаешь, – разрешил папа. – Не так часто я обедаю с двумя любимыми женщинами.

Все заказали лосося, но Полли заметила, что мама почти не притронулась к своему блюду.

– А что ты купила себе, милая? – спросил отец маму, пока выбирали десерт.

– Да мне ничего не нужно. Я буду кофе. – Она протянула меню официанту. – Правда, дорогой, с тех пор как я похудела, я прекрасно влезаю в добеременную одежду.

– Я думаю, это неправильно, да, пап? Одно дело – старая одежда, другое – обновки!

– Вот именно. Проследи, чтобы мама купила себе что-нибудь красивое и ужасно дорогое.

– Обещаю!

Однако в итоге ничего не вышло. После обеда отец посадил их в такси и помахал рукой. Проводив его взглядом, мама сказала:

– Полли, мне нужно кое-кого повидать, это совсем рядом с «Джоном Льюисом», и ты сама себе выберешь белье, ладно?