Хиона заглянула в злые глаза Кифна и обворожительно улыбнулась.

Кифн мигом подобрел.

- Обожаю хиосское! - проговорил он, шлёпнув Хиону пониже спины.

Выпив вина, Кифн ещё более откровенно стал приставать к хозяйке, намекая, что если она отдастся ему, то он, так и быть, возьмёт на полмины серебра меньше.

Хиона изображала мучительные колебания, а сама то и дело подливала вина в чашу Кифна.

Наконец она сказала:

- Я буду твоей, но ты простишь нам мину серебра. Идёт?

Хиона при этом обнажила выше колена свою прекрасную белую ногу.

Хмельные глаза Кифна заблестели вожделением.

- Согласен.

Бросившись к Хионе, он начал стаскивать с неё химатион.

- Ты с ума сошёл! - защищалась женщина. - Не здесь же!

- А где?

- В спальне, - тихо проговорила Хиона. - Там нам будет очень удобно.

- А вдруг заявится Геликаон? - опасливо заметил Кифн, знавший, что покинуть гинекей можно только через мегарон.

Ему было известно, что, по афинским законам, муж, заставший жену с прелюбодеем в своём доме, имеет право убить прелюбодея без каких-либо последствий для себя.

- Геликаон вернётся только вечером, - успокоила Хиона. - Иль тебе не ведомо, как долго тянется на народном собрании пустопорожняя говорильня! Смелее! Идём!

Хиона увлекла Кифна за собой.

Служанки с изумлением и лёгким испугом воззрились на неопрятно одетого незнакомца, которому их госпожа оказывала недвусмысленные знаки внимания. Хиона под разными предлогами быстро выпроводила служанок из дома, потом привела Кифна в купальню и сама омыла его тёплой водой. При этом она разделась донага и прибрала распущенные по плечам пышные кудри, закрепив их на макушке тонкой длинной спицей с костяным шариком на конце.

Видя перед собой прекрасную обнажённую женщину, Кифн совсем потерял голову от переполнявшей его страсти. Сначала он покрыл жадными лобзаниями лицо и грудь Хионы, а затем, поставив её на колени, Кифн сунул ей в рот свой вздыбленный член. Хиона не воспротивилась этому, она лишь бросала покорные взгляды снизу вверх из-под длинных изогнутых ресниц.

Кифн блаженствовал! Он ощущал себя почти богом, глядя, как прекрасная аристократка с рабской покорностью стоит перед ним на коленях. Ему казалось, что он разорвал сеть судьбы, которая не жаловала его с детских лет. Наконец Кифн разразился блаженными стонами и бессильно опустился на скамью, привалившись спиной к стене. Закрыв глаза, он не видел, как Хиона, поднявшись с колен, медленным движением вынула из своей причёски длинную металлическую спицу. Сурово сжав губы, женщина зажала спицу в кулаке и шагнула к ничего не подозревающему Кифну. Почувствовав, что рука Хионы крепко схватила его за волосы, он открыл глаза. В следующий миг из его груди вырвался крик ужаса и боли. Хиона с силой вогнала спицу Кифну в глаз. Удар был такой силы, что острие спицы вышло из затылка. Кифн умер в течение нескольких секунд.

Хиона сплюнула на пол семя ненавистного человека и обтёрла губы тыльной стороной ладони. Она долго стояла возле мертвеца, наслаждаясь выражением предсмертного испуга, застывшего на его лице. Хиона никогда и никому не прощала обид и оскорблений!

Архонты созвали экклесию, чтобы возвестить согражданам о чуде. Священная змея Афины Паллады исчезла из храма и была обнаружена на священном афинском корабле «Саламинии».

- Это очевидный знак богини Афины. Пренебречь им - значит приблизить наше государство к гибели, - сказал архонт-эпоним Каллиад, выступая перед народом. - Поэтому архонты и пританы постановляют: граждане и метеки должны в трёхдневный срок покинуть Афины. Наши союзники готовы предоставить нам убежище. Оставляя город, афиняне сохранят свою военную силу, чтобы продолжить борьбу с варварами. Этой жертвой судьба вынуждает нас идти до конца в войне с Ксерксом. Афинянам остаётся либо победить, либо умереть!

Затем выступил Фемистокл, который предложил народному собранию принять постановление. По нему все изгнанники получали право вернуться к своим согражданам, чтобы разделить вместе с ними опасности и тяготы войны.

Народное собрание единодушно одобрило это предложение.

Тут же были избраны предводители войска и флота. Сухопутные силы возглавили десять стратегов и архонт-полемарх. Начальниками флота были назначены Ксантипп, Клиний и Мнесифил из дема Фреарры. Верховным навархом народ назначил Фемистокла.

После роспуска экклесии архонт-эпоним пригласил Фемистокла в пританей для беседы с глазу на глаз. По лицу Каллиада было видно, что им владеет какой-то мучительно-неразрешимый вопрос.

- Мы готовы вывести в море весь наш флот. Но чтобы содержать такое большое количество гребцов, матросов и воинов нужны огромные деньги, а в казне их нет, - начал Каллиад. - Все наличные деньги были потрачены на оснащение и содержание тех кораблей, которые ходили к Артемисию. Знатные граждане честно заплатили военный налог, многие из них построили триеры за свой счёт, многие простили долги беднякам-фетам, чтобы те нанялись гребцами на флот. Но всё равно государство находится в большой нужде! Что делать, Фемистокл?

- Выход один - взять сокровища из храма Афины, - ответил Фемистокл. - Я знаю, это святотатство. Однако всё можно обставить перед жрецами как некий заем у богини. А после войны вернуть сокровища в полном объёме.

- Я и сам собирался так поступить, - печально вздохнул Каллиад, - но беда в том, что сокровищница Афины пуста.

- Как это пуста?

- Я сам поднимался на Акрополь. Сокровища богини исчезли. Исчезла даже золотая эгидасо статуи Афины. Жрецы лишь разводят руками и толкуют мне о чуде…

- Ложь! - сердито воскликнул Фемистокл. - Жрецы просто спрятали сокровища богини. Надо допросить их как следует! Сокровища наверняка где-то рядом.

- Затевать распрю со жрецами я не имею права. По закону это входит в обязанности архонта-басилея. Он обещал мне во всем разобраться, но я ему не верю. Слишком часто наш архонт-басилей обедает в обществе старшего жреца Афины. И самое главное, у нас нет времени вести тяжбу со жрецами. Персы вот-вот вторгнутся в Аттику! Нужно спасать население Афин.

Фемистокл в раздумье сдвинул брови. Каллиад с ожиданием взирал на него.

Возникла тягостная пауза. В это время стали слышны голоса секретарей, которые в соседнем помещении делали опись государственных документов перед тем, как погрузить их на повозки.

- Доверься мне, Каллиад, - наконец произнёс Фемистокл. - Я знаю, что нужно делать. Мы поставим стражу у Итопских ворот и будем проверять все повозки и всю поклажу на вьючных животных под предлогом поисков эгиды со статуи Афины. Эгиду мы, конечно, не найдём. Зато сможем отнять деньги у тех аристократов, у кого их слишком много.

- Но… это почти грабёж, - смущённо пробормотал Каллиад.