Завтра Федор пойдет и позвонит подполковнику Сереброву, своему приятелю. Мог бы позвонить и сейчас, но вдруг его домашний аппарат поставлен на прослушку? Тогда не успеешь договорить, как в дверях появится группа захвата в бронежилетах. Для таких бойцов его «ПМ», как хлопушка. Шума много, а толку никакого. Жаль, что его сотовый изъяли при задержании. Сейчас пригодился бы.

Утром в половине десятого Федор вышел на улицу и направился к кабинам телефонов-автоматов возле входа в метро. Покопавшись в своей памяти, он вспомнил номер сотового подполковника Сереброва.

Карточку для таксофона купил на три минуты, хотя и предполагал, что весь разговор должен занять не больше полутора минут. Иначе это уже перебор.

Выбрав, когда соседняя кабина оказалась пустой, Федор быстро набрал нужный номер, прислушиваясь к заунывным гудкам.

Один. Второй. Третий. Как они досаждают, особенно когда нервы на взводе от ожидания.

Наконец он услышал знакомый голос Сереброва:

– Я слушаю?

– Это я, – негромко сказал Федор. Раздражало, что возле перехода толпились люди. Федору они казались подозрительными. Немного странновато вели себя. Возможно, и торговцы наркотой. Но не исключено, что среди толпы ошивается кто-то и от конторы. На всякий случай Федор не стал называть Сереброва по имени.

Подполковник узнал его. Не задавая излишнего вопроса по поводу его места нахождения, все же спросил:

– Ты как?

– Да я в порядке.

– Ну и молодец, – похвалил Серебров и добавил: – Так и держи.

Федор пообещал:

– Буду стараться, – и тут же попросил: – У меня к тебе маленькая просьба…

– Все, что хочешь, – с готовностью пообещал подполковник.

– Адресок мне нужен. Юранова. Нашего водителя.

В трубке возникла пауза. Наверное, Серебров соображал, для чего Федору понадобился водитель. Но отказать приятелю не мог и проговорил:

– Сейчас ты его узнаешь.

Федор услышал шелест страниц и задумчивое хмыканье Сереброва скорее всего по поводу возникшего интереса Туманова к водителю. Потом Серебров заговорил:

– Алло. Слушаешь? Запоминай адресок. Никольский переулок. Дом шесть. Квартира четырнадцать.

– Я тебе благодарен, – как можно сдержаннее без лишнего пафоса проговорил Федор. Есть у него еще настоящие друзья.

– Да ладно тебе, – раздался из трубки басовитый голос. – Только торопись. Он вчера оформил отпуск. Собирается ехать к матери в Рязань. Если еще будет что-то нужно, звони, – сказал Серебров и отключил связь. Федор услышал, что в кабинет к подполковнику кто-то зашел, потому он и прервал разговор. Толковый мужик Серебров.

Как Федор рассчитывал, так и получилось. Весь разговор с Серебровым занял ровно полторы минуты. И это не было совпадением. Скорее установкой, которой Туманов придерживался. Быть лаконичным. А сейчас надо было торопиться. Сразу догадался, Юранов проявил осторожность. Поддерживая связь с бандитами, он узнал, что до сих пор они не отыскали Туманова. А для него лучше, если на какое-то время он исчезнет из Москвы. И предлог хороший есть для этого. Год не видел мать. Никто и не заподозрит старшего сержанта ни в чем крамольном. Уехал отдохнуть он.

Юранов собирался к отъезду. В большую дорожную сумку уложил самое необходимое, и того набралось столько, что сумка оказалась неподъемной.

Звонок в дверь нисколько не насторожил его. Соседка обещала зайти. Хотя ей уже и за тридцать, а бабенка она интересная, не утратила женской привлекательности. Задница классная и титьки такие, что можно подержаться. Юранову такие бабы нравились.

Иногда под настроение он с ней выделывал в постели такое, что покруче любой порнухи будет. Любвеобильная она самка, ничего не скажешь. А без мужа изголодалась вся. Вот и старался сержант.

Сегодня утром, когда она повела сына в садик, Юранов встретил ее на лестнице. При ребенке под юбку лезть не стал, но уламывать долго не пришлось. Так, перекинулись двумя, тремя словами. Кажется, она и сама была не против потрахаться. Обещала прийти. И вот этот звонок.

Юранов поторопился. Подошел, открыл дверь. Женщина не должна долго томиться возле двери. Он уже представил ее пышное тело на диване. Большие груди. Ему так нравится мять их, покручивать соски, отчего по телу женщины пробегает дрожь. Чтоб постонала она.

А еще похлопывать ее по большой заднице. Женщины с такими формами всегда на него действовали возбуждающе. Они напоминали ему тех деревенских девок, с которыми Юранов сблизился в юности, трахая их где только придется. Такие толстушки на всю жизнь запали ему в душу. И вот прошли годы, но вкусам своим рязанский хлопец не изменил. И в Москве подыскивал себе только полненьких красавиц.

За какую-то секунду перед глазами Юранова промелькнуло все: сначала радость близости с толстозадой соседкой, потом удивление, переходящее в откровенное смятение. И тут же это сменилось ужасом, который пронизал все его тело. Ноги сделались словно каменные, а в животе неприятно защекотало. И Юранов произнес подавленно:

– Ты?..

– Я, – на губах у Федора появилась легкая, приветливая улыбка. И с ней капитан вошел.

Закрыть бы резко дверь. Так, пожалуй, следовало бы поступить Юранову сразу. Потом схватить сотовый и быстро набрать номер Ленчика Пузатого. Но теперь…

Теперь капитан закрыл за собой дверь. Даже не спросил, один ли Юранов дома. Только правую руку не вынимал из кармана ветровки.

Юранов понял, что у капитана в том кармане. У него тоже имеется ствол, только водитель уложил его в сумку, прикрыв сверху тряпками. И теперь крупно пожалел. Окажись он в кармане у сержанта, тогда бы можно было поговорить с Тумановым не на его условиях. Похоже, сержанту крупно не повезло.

Юранов вошел в комнату, сел за стол, на котором лежала пачка сигарет и зажигалка. Закурил. Из-под нависших на глаза черных бровей настороженно глянул на Федора, догадываясь, о чем тот будет его спрашивать. И знал, что ответит капитану.

– Зачем, Толя?.. – спросил Федор устало, присаживаясь напротив.

Юранов раскрыл рот, как зверек, приготовившийся наброситься и куснуть. Показал свои желтые зубки. Наивен этот капитан, как дитя.

Туманов даже не понял, улыбка, что ли, это у него такая? Или, наоборот, жест пренебрежения, предназначавшийся ему.

– Зачем? А ты сам, капитан, не понимаешь?

Федор не ответил. И Юранов расхохотался. Ну, дает Туманов!

– Скажи, капитан, сколько мне в ментовке платят? Молчишь. А Ленчик мне каждый месяц дает по пятьсот долларов. Соображаешь, опер? Сколько за эти деньги мне у вас надо вкалывать? – Юранов показал четыре пальца, словно они были веским, а главное, неоспоримым доказательством его словам, и сказал: – Четыре месяца надо вкалывать. И все эти четыре месяца я должен смотреть на ваши рожи. Развозить вас.