Снегирев процедил сквозь зубы:

— А этот шакал Сухобоков ее в наложницы, прямо как султан какой-то.

— Ленке жизнь испортили до него, в Москве. Не понимаю, почему Славик не сообщил мне, когда она в столицу приезжала на заработки. Уж помог бы я как-нибудь.

— Из нас помощники весьма хреновые. Мы сами-то дома бываем без года неделю.

— Не утрируй. Сам знаешь, что помогать можно по-разному. Не надо постоянно опекать. Достаточно было устроить Лену на работу в центр или в какую-то приличную организацию, обозначить, что за ней стоим мы, и жила бы она спокойно. Но сейчас поздно об этом говорить. Что вышло, то вышло.

Снегирев улыбнулся.

Галдин посмотрел на него и спросил:

— Ты чего лыбишься?

— Мне почему-то кажется, что если все пройдет удачно, то группа лишится последнего холостяка.

— О чем это ты?

— Не о чем, а о ком. О тебе и Елене. Вот только сможешь ли жить с ней, после того, что произошло?

Галдин затушил окурок и заявил:

— Снегирь, не о том базаришь!

— О том, Вадим, о том! — Семен ушел в дом.

Галдин посмотрел на часы. Семь ноль-две. Он набрал номер телефона Елены.

Она ответила немедленно:

— Да.

— Лена, это я, Вадим.

— Конечно, кто же кроме тебя еще может позвонить мне?

— Славик.

— А, ну да. Здравствуй, Вадим.

— Привет. А ты чего тихо говоришь?

— Не знаю, наверное, так на меня действует гробовая тишина, которая стоит в доме.

— В нем нет никого. Как там Султан?

— Твой Султан — примерный пес. Слушается меня во всем, но заметно, что напряжен. Я легла, он устроился рядом, у кровати. Повернулась, Султан тут же голову поднял.

— Охраняет. Такая ему поставлена задача.

— Но вот только корма ему мало. У меня осталось мясо с ужина, хотела дать, он отвернулся.

— Не возьмет ничего, не пытайся.

— Но ему надо что-то есть.

— Главное, воды давай вдоволь. Он сейчас, если можно так сказать, находится в режиме ожидания активных действий. Без еды трое суток легко обойдется, без воды — нет.

— Воду я ему постоянно свежую даю.

— Вот и хорошо. Почему ты рано проснулась?

— Захотела кое-куда, а потом, как ни пыталась, уснуть так и не смогла. Сон как рукой сняло. Султан тоже бодрствует. Я в правую комнату, он за мной. Сейчас сидит рядом, смотрит, слушает. Если приложить телефон к его уху, он твой голос узнает?

— Нет.

— Жаль. По-моему, он еще и скучает.

— Султан на службе. Конечно, он привык быть рядом со мной, но все понимает. Да, скучает, но это не помешает ему выполнить задание.

— Какие они все же умные, эти овчарки.

— Их, Лена, специально готовят два года. Ты бы прилегла, может, уснешь.

— А ты почему не спишь? Лег-то поздно.

— Скорее рано. Но мне достаточно двух-трех часов на восстановление. У нас тут подготовка к работе.

— Слава тоже с вами?

— Да, он сейчас приводит себя в порядок, — соврал Галдин.

— Обманываешь?

Он изобразил удивление:

— С чего ты взяла?

— Если Славик проснулся, то он сам поговорил бы со мной.

— Не торопись. Вот привезем тебя домой, тогда и наговоритесь.

— А ты уверен, что все пройдет именно так, как задумано?

— Зачем же я к тебе Султана послал?

— Один Султан ничего не сделает.

— Ты о хорошем думай. Все у нас получится. И тебя освободим, и Славику поможем, и Сухобоков получит все, что заслужил, по полной программе.

— Тебя нам Господь послал.

— Может быть, хотя я еще в Сирии собирался к вам. Но все, Лена. Тут напарник мой идет. До связи. Не исключено, что нам сегодня еще не раз говорить придется.

— Странное словосочетание, «до связи».

— У нас так принято.

— Ну, раз принято, то до связи, Вадим.

— Не волнуйся.

— Постараюсь.

Галдин отключил телефон.

К нему подошел Снегирев. В руках пена для бритья, бритва, полотенце. Чисто выбритый, благоухающий туалетной водой.

— Поговорил?

— Да.

— Как она?

— Нормально.

— Султан?..

— Ты Султана не знаешь?

— Я тебе все для бритья принес. Будешь?

— Конечно.

Вадим забрал у Снегирева туалетные принадлежности, прошел в дом, где за печью был установлен умывальник с ведром внутри фанерного короба, и побрился. Дорогой парфюм друга он использовать не стал. Не хватало еще выдать себя запахом. Вдруг придется работать прямо сейчас?

В половине восьмого начали вставать остальные.

Первым проснулся Дуневич.

Галдин помог ему, сменил памперсы, подмыл. Славик опять сильно стеснялся.

— Я сам, уйди! — заявил он.

— Прекрати. Ты у нас раненый, а разве мы когда-нибудь их бросаем, не помогаем им?

— Все равно стремно, Вадим.

— Нормально.

Встали и офицеры группы капитана Валиева.

Командир тут же поинтересовался у Галдина:

— Новое что-нибудь есть?

— Нет, пока в ожидании.

— Понял. Ожидаем.

Снегирев приготовил завтрак. Мария Алексеевна должна была подойти гораздо позже.

За окном вновь пошел дождь. Все оставались в доме. На дворе светиться мог только Галдин.

Сидя за столом, Валиев произнес:

— Если работа сегодня, и не будет никаких вводных, то на связь должен выйти полковник Тагуров.

— Должен. Вопрос в том, когда, — сказал Галдин.

— В любое время. Так что предлагаю отработать план действий в поместье. Определиться, кто, откуда и куда пойдет. Порядок выдвижения. То есть выработать предварительное решение.

— Можно, но для этого у нас мало информации.

— Ты о том, что мы не знаем, когда объявится Сухобоков, будет ли он вообще и сколько отморозков притащит с собой в поместье?

— А разве это не важно?

— Не критично. Нас пятеро. Значит, сможем нормально работать против двенадцати, даже пятнадцати человек. От количества противника подход к объекту не зависит. Это уже внутри придется корректировать. Не впервой. Да и делать все равно нечего. А Тагуров вполне может спросить, какой у нас план работы.