– Ну, зачем ты так, Катюш… Она ведь мама твоя…

– Да, мама. И я ее люблю такой, какая она есть, со всеми этими прелестными прибабахами. Но тебя-то я тоже люблю, пап… И очень хочу, чтобы ты был счастлив… Иди, пап. Вставай и иди.

– Ну, допустим… Но как ты себе это все представляешь? Мама проснется, выйдет к ужину, а меня нет? И что ты ей скажешь? Будешь врать, что я прогуляться перед сном вышел?

– Нет. Я ей правду скажу. И сама все объясню как есть. Возьму на себя такой подвиг, кинусь грудью на амбразуру. И будет у меня сегодня такой день… День собственных подвигов…

– Не страшно?

– Не-а. Не страшно. Я уже научилась быть смелой, пап. Да, мне теперь не страшно, и я поняла, какое это классное ощущение! Когда не надо никому врать. И ты тоже учись, тебе полезно будет. Мы ведь с тобой ужасно похожи, натуры у нас такие – мягкие и нерешительные. Особенно у тебя… Но это вовсе не значит, что нами можно манипулировать, правда?

– Но… Мне ведь хотя бы с работы уволиться нужно…

– Да это уже детали, пап! Сейчас надо главное для себя решить, понимаешь? Встать и уйти в другую жизнь! Потом пришлешь заявление на увольнение по почте, я вышлю тебе документы… Детали, пап, детали!

– Катюш… Но ведь с тобой мы тоже не будем жить рядом… Ты что, не будешь по мне скучать? Так легко все это проговариваешь, так настаиваешь на своем…

– Да буду я скучать! Конечно же, буду! Ты думаешь, мне и впрямь так все это легко дается, что ли? Да у меня сердце сейчас просто на части рвется, что ты! Я тебя очень люблю, правда! Но… Я переживу наше расставание, знаю, что переживу. Потому что буду знать, что ты счастлив. А это для меня главное, пап… И вообще… Хватит уже… Иначе я сейчас разревусь… Давай будем прощаться уже, что ли…

– Но ведь ты будешь приезжать ко мне, правда?

– Конечно… Конечно, буду… Ну все, пап, иди… Кажется, в это время проходящий поезд есть, успеешь дойти до станции. Иди, я верю в тебя, пап… Я верю…

Он не помнил потом, как шел этот путь, как покупал в кассе билет на проходящий поезд. Помнил только, что уверенность в правильности поступка росла с каждым шагом. Росла, подавляя чувство вины. И Катины последние слова звучали рефреном этой уверенности – я верю в тебя, пап. Я верю…

Однако уверенность поутихла, когда поезд начал набирать ход, а проводница спросила удивленно, провожая его до купе:

– А где же ваши вещи? Вы их случаем на перроне не оставили? Поезд-то всего две минуты стоял…

– Нет у меня вещей. Налегке еду.

– Странно… Вроде и путь не близкий… – подозрительно оглядела его проводница. – Ну ладно, не мое это дело, в общем. Вот ваше купе, располагайтесь.

Попутчицей его оказалась женщина с маленьким сынишкой, которого укладывала спать. Подняв голову, женщина проговорила быстрым шепотком:

– Вы пока посидите тихо, ладно? Пусть ребенок уснет… Вам же на верхней полке располагаться надо, шуметь начнете…

Он улыбнулся и кивнул. Сел у окна, начал смотреть, как проплывают мимо знакомые до боли места. Вот мост проехали, вон там озерцо промелькнуло. И свежая делянка открылась глазу за перелеском. Зря он не успел сходить на эту делянку, проверить, как там работает бригада заготовителей. Планировал, да не успел. Теперь вместо него нового лесничего пришлют…

И снова сомнения заползли в душу – господи, да что же он делает? Взял и порушил свою жизнь, такую привычную, такую устоявшуюся!

Поднял руку, с силой потер ладонью подбородок. Зарос уже, щетина жесткая появилась. Теперь и не побриться уже, придется к Ане в таком виде заявиться. Хотя какая разница, в каком он заявится виде… Главное, Аню снова увидит!

От одной этой мысли сердце взорвалось радостью, и губы сами собой растянулись в счастливой улыбке. И приказал сам себе – все, хватит в прежних рефлексиях жить, надо начинать жизнь сначала! Все уже сделано, все решено! Катя права – надо самому жить свою жизнь, пусть и с чистого листа, но самому!

– Все, можете устраиваться… Уснул мой сынок… – тихо проговорила женщина, улыбаясь. – Давайте знакомиться, меня Таней зовут…

– А я Иван…

– Очень приятно, что ж. И еще спрошу… Может, бестактной покажусь… У вас что-то случилось, да?

– Почему вы так решили, Таня?

– Ну… Я за вами наблюдала, пока вы в окно смотрели… Странный вы какой-то, правда. То хмуритесь, то улыбаетесь вдруг. Столько эмоций на лице!

– Да, можно сказать и так… Случилось у меня, да. То есть большой поворот в жизни случился.

– Счастливый или не очень?

– Счастливый, конечно. Хотя… С какой стороны посмотреть… Но для меня точно счастливый.

– Но по голосу вашему слышно, будто вы сомневаетесь… Расскажите мне все, если хотите. Обычно ведь случайным попутчикам все про себя рассказывают, ненавязчивый такой сеанс психоанализа получается. И я со своей стороны… Не просто выслушаю, но и совет какой дам… Я ведь не навязываюсь, не подумайте, я от души предлагаю! Просто лицо у вас такое… К себе располагающее, если можно так выразиться. Правда, очень хочется вам помочь!

– Нет, Танечка. Не стану я ничего рассказывать. Разве всю свою жизнь одним махом расскажешь? Да и вообще… Чем дальше я уезжаю от дома, тем более растет уверенность в том, что все правильно делаю. А за расположение спасибо, конечно! Только я уж сам в себе разберусь как-нибудь. Сам должен.

– А хотите, я просто угадаю, в чем дело? Вы ведь сейчас просто сбегаете от прошлой жизни, правильно? Так получилось, что налегке сбегаете. Вон, у вас с собой даже вещей нет.

– Ну, можно и так сказать… А можно и не так… Не важно, в общем.

– Да так, именно так, если судить по вашему виду! Сразу видно, что вы сейчас выбрали трудное для себя решение. Трудное, но счастливое.

– А у меня что, и впрямь счастливый вид?

– Вы знаете, да… И глаза блестят по-особому. Как будто искорки в них играют. Такие глаза бывают только у очень счастливых людей, и мне даже немного завидно… Вы простите меня, что я со своими вопросами пристаю, ладно? Это я так эгоистически поступаю, будто хочу кусочек вашей счастливой энергии для себя урвать. Счастье и несчастье – они ведь имеют свойство некоторой трансформации… Поговоришь со счастливым человеком, легче жить становится. А если поговоришь со злым и несчастным, то обязательно неприятности на голову посыплются, это совершенно точно! Так что не обижайтесь на мой эгоизм…

– Ну что вы, Танечка. Я бы обязательно с вами еще поговорил, да только устал ужасно. Простите.

– Да, да, конечно… Вы устраивайтесь, пожалуйста, и спокойной вам ночи…

Он уснул так крепко, как спят только очень счастливые люди. А может, оно уже так и было? Именно так – очень? Такой вот сон счастливого колобка, который и от бабушки убег, и от дедушки убег? И теперь мчится налегке, и поезд несет его в неизведанное? Хотя почему ж в неизведанное… В определенное и конкретное место поезд его мчит. То есть в поселок Снегири, где живет любимая женщина. И она ждет его. Очень ждет. Он знал это совершенно точно.