— Иди, Хильда, — прошептал Хакон, — Другого раза не будет.

Ее глаза бегали между мной, Хаконом и ухмыляющимся Фолки. Потом она, плотно поджав губы, посмотрела в сторону постамента.

Рауд как раз закончил излагать, что он думает по поводу преступной халатности Зеленых Скорпионов.

— Я скажу настоящее «слово» Белых Волков, — звонко крикнула Волччица, — И виновный будет наказан.

Воцарилась тишина.

— Да будет так! — и прецептор, отвернувшись от Рауда, отошел от края постамента и снова воткнул свой молот в бетон, вогнав шипом.

— Но, ваша светлость… — начал было снова Рауд.

Главе Воющей Глотки не понравилось, что его доводы оказались недостаточны. Зачем выслушивать какую-то там Хильду Дикую, если есть действующий член Совета?

Я давно подметил, что приор старался не вмешиваться во все происходящее. Оно и понятно — после того, как оказалось, что Белых Волков вырезали при прямом содействии Зигфрида, ему необходимо было сгладить удар по себе.

— Ваша светлость, — это сказал уже оракул Рульф, — Мы не единожды проверяли…

— Рауд, Хильда, — холодно сказал прецептор, — Подойдите к молоту.

Хильда безропотно ступила на постамент и двинулась к оружию.

— Суд Ордена?!? — Рауд даже как-то замешкался.

— Да, — Аластор подарил убийственный взгляд всей тройке.

Они все стояли рядом — Рульф, Грэй и Рауд. Оракул, судя по-всему, руководил всем заговором, полуночник был непосредственным участником, а глава Воющей Глотки… Судя по его виду, сейчас он уже не хотел уже иметь с ними дел.

— Сегодня все причастные пройдут через Суд Ордена, — усмехнулся Аластор, — Не будет посредников между Небом и землей.

Не знаю, что изменилось, но эта новость очень не понравилась заговорщикам. Кажется, суд сегодня не ограничится только наказанием убийц Белых.

— Так ты идешь, мастер Рауд? — усмехнувшись, спросила Хильда.

— Для тебя мастер пятый коготь, драная шавка, — рыкнул тот и вскочил на постамент.

Звери встали возле молота, и я поразился его размерам. Рукоять спокойно доставала им до груди.

Прецептор встал возле них и поднял голову.

— Белые Волки, — грохнул его голос, — Я благодарен вам за мою спасенную жизнь, и сегодня я здесь, чтобы лично убедиться в справедливости суда.

Затем он опустил взгляд и спросил у двоих потомков:

— Кто виновен? Готовы вы ответить ценой своей жизни? Помните, Небо жестоко наказывает тех, кто пытается его обмануть.

— Отвечать за содеянное Кабаньим Клыкам, — Хильда без единого сомнения положила руку на рукоять молота.

Прокатился вздох над всеми присутствующими. Я покрылся мурашками, а за моей спиной засопел носом Хакон. Еле слышно выругался Фолки. Они волновались за Дикую не меньше, чем я.

Ничего не произошло. Хильда удивленно подняла глаза вверх и на всякий случай приложила два пальца ко лбу. Но ладонь с рукояти не убрала.

— Жалкая безродная выскочка, — усмехнулся Рауд, — Зеленые Скорпионы — вот кто виноват. Таково слово Белых…

И он обхватил рукоять молота. И ничего не произошло. Сначала…

Через миг глава Воющей Глотки вдруг закатил глаза и упал. Рульф непроизвольно вскрикнул, глядя на это.

— Его убили!

Волчица круглыми глазами смотрела на лежащего Рауда, а прецептор, взорвавшись смехом, положил руку ей на плечо.

— Небо приняло твое слово, Дикая. Свободна.

Хильда отняла руку от молота и направилась к нам. Когда Волчица подошла, она сняла талисман Рычка и надела на меня, едва коснувшись моего лба губами.

— Спасибо, примал, за твою службу.

Позади раздались испуганные возгласы. Из тела Рауда вылетел жирный огонек духа и улетел в потолок, растворившись в камне. Его полет сопровождался удивленными возгласами.

— Кто же его убил, оракул? Подумай над этим, — сказал Аластор.

Я впервые видел настоящий суд Неба. Как все было просто, нам бы на Землю такую систему. Соврал — упал замертво, и больше никто не виноват.

На Рульфа и Грэя было одно удовольствие смотреть. Бледные лица, испарина на лбу. Как-то незаметно, но кажется, на полшага они отступили друг от друга.

— Это все они! — раздался визгливый крик Рюглы.

Кабаний Клык стоял, белый, как луна, его палец тыкал уже не в меня, а в Грэя с Рульфом.

— Великий мастер, позвольте мне наказать преступника, — впервые подал голос среброволосый рыцарь, потянув меч из ножен.

Приор чуть удивленно покосился на своего подчиненного, но тот состроил лицо верного слуги. Один только приказ, и он рванется исполнить его.

— К чему такая спешка, Мэйнард? — спросил Зигфрид, — Гроссмейстер справится и без нашей помощи.

— Мой господин, меня до глубины души возмущает вся та ложь, что укоренилась здесь, — ловко парировал все выпады рыцарь.

Мэйнард. Так вот как зовут этого, с голубыми волосами. Я попытался запомнить на всякий случай, тем более Рульф и Грэй как-то особо смотрели на этого рыцаря. Будто не ожидали, что тот примет участие в суде.

— Ты прав, Синий, — кивнул Аластор, — Мне помощь не нужна.

Возмущенный ложью Мэйнард картинно вздохнул и вернул меч на место.

Прецептор кивнул в сторону мага Кабанов, и две фигуры в рыжих балахонах отделились от его свиты. Едва они прошли к Рюгле и встали рядом, как тот сразу заткнулся и остался стоять, дрожа всем телом. От высокомерия мага не осталось и следа.

Затем Аластор сам положил руку на рукоять молота.

— Заявляю перед Небом и вами, звери, — громко сказал он, — Стая Кабаньих Клыков отправляется на восток, пополнить наши ряды. Рюгла же ответит своей жизнью за ложь.

Раздались всхлипы. Кабаний маг просто разревелся, стоя между своими стражниками.

— Зеленые Скорпионы понесли достаточное наказание, — продолжил Аластор и повернулся к двум пленникам, — Хорм, ты получаешь право собрать обратно свою стаю.

— Благодарю, ваша светлость, великий мастер Аластор, — облегченно выдохнув, сказал Старый.

И он, и Торбун как-то выпрямились, расправили плечи. Теперь на них не давил груз неминуемой смерти. Я переглянулся с десятником — его взгляд был полон надежды.

— Теперь осталась лишь самая малость, — улыбнувшись одним уголком рта, сказал Аластор, — Выяснить, кто за всем этим стоял.

Все притихли, только всхлипы Рюглы нарушали тишину. Маг растерял все благородное величие зверя, просто лил слезы и пускал сопли. Впрочем, на его охранников это никак не влияло — они стояли рядом, не шелохнувшись.

— Смею вас заверить, гроссмейстер, — Зигфрид снова опустился на колено, как и вся его свита, — Я не участвовал в заговоре.