– Как? – изумляюсь я, заглядывая ей через плечо. – Как ты определила, какие знаки составляют каждый слой?

– При всей замысловатости их расположения закономерность все же прослеживается. – Снова намек на улыбку. – Как я и говорила! Я полагаю, что к одному и тому же слою относятся те цифры и буквы, которые непосредственно друг друга касаются. Надеюсь, я права. Если нет, то… фиг его знает.

Эш показывает мне восемь полукругов, на которые она раскроила узор татуировки.

– Так вот, теперь я пытаюсь найти в них какую-нибудь закономерность, которая позволит расшифровать сообщение, но у меня нет ключа, и я даже не знаю, с чего начать. Уже столько комбинаций перепробовала, а результатов – ноль. Тут этих комбинаций миллиард. Я обратилась за помощью к знакомым специалистам, а они только затылки почесали. Короче, я застопорилась, новых идей нет, а может, там и расшифровывать нечего, понимаешь?

Я пожимаю плечами: в таких вещах я не мастак. Вот если бы она спросила, как испортить отношения с человеком, который тебе дороже всех на свете, тут я могла бы поделиться опытом.

Я по очереди вглядываюсь в каждый рисунок. Они чем-то смахивают на эти дурацкие тесты в интернете из серии «Докажите, что вы не робот», где требуется ввести в поле набор символов с картинки. Чем дольше смотришь, тем меньше понимаешь, что у тебя перед глазами.

– А знаки хотя бы в правильном порядке? – спрашиваю я. – Их нужно читать слева направо?

– Понятия не имею, – разводит руками Эш.

– Просто этот третий полукруг… Он похож на… хотя нет, наверное, я несу ерунду.

– На что? – Эш не сводит с меня глаз. – Ну же, говори, не стесняйся. Я готова выслушать даже самые идиотские предположения.

– Ну, вот эти знаки напоминают точку и «ком». Вот точка, а вот C O M. Вместе получается «.com».

Эш пристально смотрит на круг.

– Невероятно… – говорит она.

– Слушай, это ты у нас прошаренный программист, я просто озвучила догадку… – Я уже чувствую себя глупо.

– Знаешь, для некоторых типов вредоносных программ существуют «сайты-рубильники». Адрес такого сайта состоит из длинного и непонятного набора знаков, и если ввести его в адресную строку, вирус будет остановлен. Но длинный и непонятный набор знаков можно использовать и для того, чтобы скрыть что-нибудь реально опасное – скажем, страницу, на которую нельзя выйти через поисковик, которую невозможно отыскать, не зная точной комбинации букв и цифр, составляющих ее адрес. Но любые адреса должны оканчиваться на точку и «ком» – ну или «орг» или что-то еще. Ред, кажется, ты разгадала татуировку!

– Что, правда? – удивленно спрашиваю я.

– Я готова тебя расцеловать! – говорит Эш. На ее лице появляется широкая, открытая, бесподобная улыбка, от которой вся она преображается, и в мыслях проносится: «А почему бы и нет?» – но в следующую секунду я вспоминаю, что случилось в последний раз, когда я поцеловала девушку, и безумный порыв проходит, а Эш, видимо, осознает, что ляпнула, и улыбка ее становится натянутой. Да, неудобно вышло.

– Ну, это еще надо проверить. – Она снова сосредоточивает все внимание на экране ноутбука, а я встаю. – И все равно возможных комбинаций море, но… теперь у нас есть отправная точка. А ты не такая тупая, как можно подумать по тем селфи, которые ты никуда не выкладываешь.

– Зашибись, – говорю я, радуясь, что неловкий момент прошел.

– Ред! – Джеки с Максом выходят из палаты. – Врачи собираются ее разбудить, Эш тебе не говорила? В понедельник! В день вашего выступления. Разве не замечательно будет, если она очнется, а мы ей расскажем, что в ее честь устроили концерт?

– Да, и правда, замечательно, – отвечаю я. – Можно я с ней посижу?

– Конечно, проходи, пожалуйста, – улыбается Макс. – Ты отличная подруга, Ред. Лучше и не пожелаешь.

Я захожу в палату, сажусь у кровати Най и долго-долго треплюсь о былых временах, когда все было хорошо и все, что мы делали, казалось правильным.

За день до того, как Наоми сбежала из дома…

Мы хотели только одного: танцевать.

Учебный год закончился, стояла жара, мы были свободны. Ничего не надо делать, никуда не надо идти, нигде не надо быть, никем не надо быть, кроме себя самих, – такое это было классное чувство, что просто не терпелось принять чего-нибудь и пойти отрываться.

Даже Най, которая не выносит тусовки, толпы и любопытствующие взгляды прохожих, и та отправилась с нами. На ней было желтое платье и сандалии на ремешках, а Роуз украсила ее волосы маргаритками. Закинувшись колесами, мы отправились в Сохо. Наш путь пролегал вдоль реки, мимо Вестминстерского дворца и через Трафальгарскую площадь. Конечно, туда можно доехать и на автобусе, вышло бы вдвое быстрее, но кому охота торчать в тесноте с кучей незнакомых людей, когда можно гулять себе на свободе, наслаждаться ветерком с реки, голубым куполом неба и запахом городского лета, в котором смешались пары от асфальта и выхлопные газы. Мы шли, мы болтали, мы хохотали, и с каждым шагом мир делался чуточку светлее и ярче, как будто его позолотили. Эйфория забулькала у меня в груди, а потом стала разливаться по всему телу, пока не достигла кончиков пальцев на руках и ногах. Мы словно оказались внутри гигантского пузыря счастья, переливавшегося всеми цветами радуги.

Даже не спрашивайте, как нам сошло с рук все, что мы провернули в тот вечер, почему из первого же паба нас не вытолкали взашей, – я и сама не знаю. Мы вваливались в паб за пабом, заскакивали в бар за баром, заказывали бутылку за бутылкой, оплачивая счет кредиткой папы Роуз. Бесстрашные, лишенные возраста, мы по очереди разводили барменов, возвращаясь за столик со стопками водки и бутылками пива. Я пила только «Ред Булл», но, захмелев от самой атмосферы всеобщего веселья, смеялась громче обычного, то и дело обнимала друзей за плечи и твердила, как сильно их люблю. Да, в тот вечер признания в любви слетали с наших губ каждые десять секунд.

Если пройти по Уордор-стрит до конца, в одном из домов вы увидите ступени, ведущие в подвальное помещение, в котором расположен бар. Раньше там творилось много чего незаконного, но теперь в Сохо все рассчитано на туристов, и злачных мест почти не осталось. Еще один раунд пилюль – и под звуки вырвавшегося на улицу грайма мы спустились в бар. Теснота, давка, яблоку негде упасть, танцуешь бок о бок с неграми, мулатами, белыми, геями, лесбиянками, натуралами – да с кем угодно, и никому нет дела до остальных. Кожа трется о кожу, бедра, жопы, тела – всё сливается в одну потную, упоенную массу, пульсирующую под мощный бас. Первой наскучило Роуз. Когда она вытащила нас на свежий воздух, оказалось, что уже стемнело. Будь моя воля, я бы протанцевала в этом подвальчике до рассвета, затерявшись среди чужих тел.

Продираясь сквозь толпу, мы добрались до Сохо-сквер, где на скамейках сосались мужики, а в кустах валялись бомжи, от которых разило пивом и мочой. Мы развалились на лужайке, и Лео достал из заднего кармана слегка помятый, но вполне себе пригодный к использованию косяк. И вот лежу я на траве, и мне кажется, что луна находится близко-близко, типа почти на расстоянии вытянутой руки, и что если оттолкнуться от поверхности земли, то можно без труда до нее долететь. Неужели мне правда могло такое привидеться?