...

Эсэсовцы всерьез носились с этой идеей, а Гитлер в частных беседах посмеивался над хлопотами Гиммлера:

...

Наибольшую активность в сотворении новой религии проявлял Розенберг. Спорили главным образом о том, как осуществить великую перемену. Одни – в том числе и Гиммлер – предпочли бы начать все с чистого листа, другим казалось проще постепенно обратить действующие христианские церкви в нацистские. Розенберг был «убежденным язычником»219, уже во время войны он предложил состоявшую из тридцати пунктов программу «Национальной Церкви рейха». Сам факт, что Гитлер поручил реформу Церкви «язычнику», показывает, много ли уважения он питал к Церкви Христовой и ее учению. Программа Розенберга – убедительнейшее свидетельство того, какие планы строили нацисты насчет Церкви. Достаточно нескольких пунктов, чтобы показать, с чем Гитлер готов был согласиться и что они собирались осуществить под покровом войны:

...

Наиболее серьезные христианские мыслители Германии понимали несовместимость христианства и нацистской философии. Карл Барт говорил, что христианство отделено «бездной от сущностного безбожия нацизма»221.

Но в бездне каким-то образом завелась странная группировка людей, которые не ощущали глубины этого провала и стремились к гармоничному единству национал-социализма и христианства. Они не видели богословских изъянов такого проекта и большую часть 1930-х годов представляли в Германии мощную силу. Они составили ядро оппозиции Бонхёфферу, Нимёллеру и другим руководителям Исповеднической церкви в зарождавшейся церковной борьбе (Kirchenkampf). Стараясь объединить всех, кто считал себя немцем и христианином, эта группа назвалась Deutsche Christens – «немецкие христиане». Мучительно представлять себе те усилия и ужимки, с помощью которых эти люди сближали «германскую идею» со своим представлением о христианстве.

В книге Twisted Cross: The German Christian Movement in the Third Reich Дорис Берген пишет, что «немецкие христиане» проповедовали христианство как противоположность иудаизму, Иисус у них выглядел главным антисемитом, а крест был символом антиеврейской войны». Ради слияния немецкого «фолька» (народа) с немецкой «кирхе» (церковью) требовалось прежде всего исказить суть и того, и другого. Первым делом понадобилось определить «немецкость» как жесткую противоположность «еврейству»: чтобы христианство слилось с такой «немецкостью», христианство очищали от всех еврейских элементов. Абсурдная затея.

Для начала пришлось отказаться от Ветхого Завета, этой чересчур еврейской книги. На одном из собраний «немецких христиан» в Баварии оратор высмеял Ветхий Завет как сагу о вырождении расы. Реплика «Моисей под старость женился на чернокожей» вызвала бурные аплодисменты и громкий смех. В 1939 году был создан наконец «Институт исследования и уничтожения еврейского влияния в церковной жизни Германии». Подражая знаменитой джефферсоновской Библии, из которой было устранено все, что не понравилось Джефферсону, этот институт также принялся кромсать Писание, удаляя все еврейское или негерманское. Один из руководителей этого предприятия, Георг Шнайдер, считал весь Ветхий Завет плодом «хитроумного еврейского заговора» и оглашал приговор: «В топку, вместе с теми разделами Библии, которые прославляют евреев, – пусть вечный огонь пожрет эту угрозу для нашего народа»222.

Что касается Нового Завета, цитаты из него выхватывались из контекста, смысл искажался таким образом, чтобы приспособить его к антисемитской пропаганде. Чрезвычайно пригодился стих из Евангелия от Иоанна: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (8:44). Разумеется, Иисус и все его ученики были евреями, а евреи, к которым Он обращал этот упрек, были тогдашними религиозными руководителями народа. К ним и только по отношению к ним применял Он столь суровый тон. Пользовался популярностью у «немецких христиан» и эпизод, в котором Иисус изгоняет менял из храма. Они даже усиливали его, заменяя слова «дом торговли» немецким словом Kaufhaus («универмаг, торговый дом»), поскольку большинство «кауфхаузов» принадлежало евреям. Иисуса «немецкие христиане» упорно представляли не только неевреем, но и закоренелым антисемитом. Гитлер именовал Его «величайшим арийским героем», и Он уже начал превращаться в такового: «немецкие христиане» превратили рабби из Назарета в марширующего любителя штруделя, верного сына рейха.

Так же обошлись они и с церковной музыкой. На ставшем знаменитым собрании «немецких христиан» во Дворце спорта (Sportpalast) в Берлине один из лидеров провозгласил: «Мы хотим петь песни, свободные от всяких израильских элементов!» Не так-то просто было осуществить его желание. Даже самый немецкий из немецких псалмов – «Твердыня мощная мой Господь» (авторство принадлежит Лютеру) именует Иисуса «Господом Саваофом». Но эти люди твердо решились очистить свои псалтыри от таких «еврейских» слов, как Иегова, аллилуйя и осанна. Один ретивец предлагал переименовать Иерусалим в «небесный град», а «кедры ливанские» в «сосны немецких лесов».

Они завязывались в крендельный узел, и кое-кто из «немецких христиан» стал уже догадываться, что взялся за безнадежное дело. Итак, в 1937 году группа внутри этой группы объявила нежелательной проблемой Писание как таковое. «Евреи первыми письменно изложили свою веру, но Иисус ничего не писал», – твердили они. Стало быть, подлинному германскому христианству пора двигаться дальше, уходить от письменного слова. «В письменном слове всегда пребывает дьявол», – добавляли они к своим умозаключениям 223.