– Ой, ой, ой, – тихо рассмеялась она. – Ты прирожденный льстец-самоучка. Но мне приятно. Юрка, а хочешь, признаюсь кое в чем?

– Только если твое признание не добавит черноты в мою мрачную полосу.

– Надеюсь, наоборот. Знаешь, я нашла главное, то, чего мне не хватало. Это... только не смейся над моей сентиментальностью... это все то, что у меня есть сейчас. Ты, эта маленькая квартира, наши ужины и завтраки, наши разговоры, треклятый быт, который я не терпеть не могу и сваливала его на Аннушку. Даже твой храп, а храпишь ты чудовищно, слушаю как музыку. Юрка, я не хочу все это потерять, не хочу, не хочу...

Тори, не подверженная человеческим слабостям, захлюпала носом. Брасов крепче прижал ее к себе, поцеловал в макушку, легко найдя утешительные слова:

– Тошка, не узнаю тебя. Не хнычь, с чего ты взяла, что потеряешь? Ни фига подобного. И я не намерен. Помнишь, как ты отдалась мне на выпускном вечере прямо на школьном столе в классе? Я был на седьмом небе, примерно как сейчас. Как нас тогда не застукали, а?

– Нашел, что вспомнить.

– Всю жизнь вспоминал и мечтал повторить такой прорыв к тебе… Но ты вышла замуж за Роба. Я страдал.

– Сама не понимаю, зачем это сделала. Родители Роба насели на нас, а теперь меня ненавидят, я же обманула их ожидания – не захотела больше числиться патронажной сестрой милосердия. Юрка, скажи, ты веришь, что он погиб случайно?

– Не знаю, как было.

Солгал и не солгал. То, что смерть не случайна, – уверен, а как ее подстроили и кто – действительно не знает. Тьма загадок, Тори не стоит ими пугать. Впервые за многие годы Брасов стремится домой, где ему легко и комфортно, забываются, мягко говоря, неприятности. Если же Тори узнает о браслетах и видениях средь бела дня, возможно, и не сочтет его за помешанного, но между ними встанет прошлое. Тогда комфорта даже здесь не видать.

А Брасову крайне тяжело, иногда он сам о себе думает, что у него сдвиг по фазе. А как иначе? Девчонка вошла в дом – консьержка ее не видела, вошла в редакцию – теперь уже два человека ее не видели. Такое может быть? Неужели он ошибается, неужели нет людского заговора, а вмешались могущественные сущности из другого мира? Что, если только он видит девочку, потому что она так хочет, а другие, нисколько не притворяясь, не видят на самом деле? Верить или не верить в нечто сверхъестественное – дело каждого, однако Брасова заставляют поверить, такое упорство характерно для людей. Кто б ответил ему: существует или нет невидимая жизнь среди людей, открывающаяся лишь в особых случаях?

Усилием воли Брасов отбросил угнетающие мысли. В его руках сейчас Тори, она главнее. Кто знает, может, он последний раз целует ее губы.

Тори думала – вернулся Брасов, а на ее лице лежит толстым слоем маска, в таком неприглядном виде она не показывалась ни одному человеку, даже Робу. Крикнув: «Сейчас!» помчалась в ванную.

В дверь настойчиво звонили. Смыла кое-как маску, вытираясь полотенцем, побежала открывать. О, как неосторожно поступила, следовало спросить, кто пожаловал. Зинуля! Наверное, бить морду разлучнице, ибо, судя по ее злющей и надменной роже, смиренными просьбами – мол, отдай мужа, – не пахнет. Тори в подобной скользкой ситуации очутилась впервые, опыта общения с брошенными женами не приобрела, посему, вместо того чтоб захлопнуть перед носом Зинули дверь, распахнула шире, приглашая:

– Проходи.

Главное, спиной к ней не поворачиваться, а то саданет чем попало по голове, лечись потом всю жизнь. Зинуля прошла в комнату, даже не вытерев туфель, брезгливо огляделась, а кругом, между прочим, идеальный порядок.

– Брасова нет, уехал час назад, – сказал Тори.

– А я к тебе.

– В таком случае, присаживайся. Или ты убить меня пришла?

– Из-за тебя провести в тюрьме лучшие годы? – фыркнула Зинуля, не присев. – Нет уж, извините. А пришла я предупредить, что на развод подала, должно быть, вас это обрадует. Или Брасов у тебя перевалочная база, пока другого не нашла, покруче?

У Тори язык – Зинке не снилось иметь такой ядовитый, остроумный, но она решила не подливать масла в огонь, только бесстрастно слушала.

– Второе предупреждение, – продолжила Зинуля, не дождавшись ответа. – На спокойную жизнь не рассчитывайте, я постараюсь вам ее испортить...

– Не сомневаюсь, – все же не удержалась Тори.

– Во-первых, отсужу большую часть, так что ты зря раскатала губешки на богатство Брасова, он останется в одних штанах. Во-вторых, помешаю его бизнесу, у меня тоже есть связи, натравлю на него всяческие инспекции, мне ведь известно, где нужно искать. Так что лучший вариант для вас – собрать чемоданы и свалить из города, или...

– Все сказала? – кончилось терпение у Тори. – А теперь послушай меня. Мы никуда не уедем – это раз. Да будет тебе известно, у меня есть деньги, и если ты обдерешь его как липку, в чем я глубоко сомневаюсь, он в одних штанах не останется – это два. Третье: продолжать дело ты ему не помешаешь, кишка у тебя тонка, Зина. Чего ты злишься? На себя злись, надо было любить Юрку хоть чуточку, заботиться о нем, а не пилить денно и нощно. Тебе же повезло с ним, вот и следовало беречь везение. Но ты ж вела себя с ним, будто он дурак набитый и ничтожество, всем вокруг становилось стыдно, когда на него наезжала. Кто сказал, что ты умней, талантливей, лучше Брасова? Да то, что ты ко мне притащилась с угрозами, а не ему их высказала, доказывает твою глупость. Вернуть его хочешь, но делаешь все, чтоб он ушел еще дальше. Такими способами мужей не возвращают...

– Мне Брасов теперь не нужен, но тебя, курва, я со свету сживу, – процедила Зина.

– Понятно, зачем ты пришла. Я должна испугаться, бросить Юрку, таким образом ты причинишь ему боль и будешь торжествовать. Мимо, Зина. Даже под пистолетом я этого не сделаю.

– Ну, так знай, – елейно произнесла Зина, – я заявлю в милицию, что Юрка убил твоего Роберта, из-за тебя убил.

– М-да, Зинуля, у меня нет слов. Ну, это надо доказать...

– И без доказательств. Его потаскают все равно, а народ у нас живет злоязычный, репутация будет подмочена. Не говоря о нервах, времени, деньгах, которые придется потратить.

– Значит, условия мне ставишь, – улыбнулась Тори. – Я должна бросить Юрку, полагаешь, он приползет к тебе. Зина, ты оптимистка. Лучше подумай, как сохранить мир с Брасовым.

– А ты, реалистка, о себе подумай. Пока я только предупредила, трепещи, если возьмусь за дело, я вас в порошок сотру и по ветру развею. Умоетесь кровавыми слезами. Оба.

Тори поднялась, нахмурив брови:

– Короче, так, Зина, если только со мной или Юркой что-либо случится, ответишь ты, я позабочусь. Хорошенько запомни. Теперь выметайся, мне надоело взывать к твоему разуму, у тебя его нет.

– Не пугай, не боюсь. Вползла в нашу семью как гадюка, детей без отца оставила и хочешь мира? Не будет тебе мира.