Все это Нестеров объяснял Татьяне. А та думала, будет доктор, как Саша Видякину, долбить этому пациенту по спине кулаками, чтобы отбить вязкую стеклянистую мокроту?

Татьяна оформила карту, собрала весь мусор со стола, положила перед доктором спиртовые салфетки.

– У вас есть что-нибудь отхаркивающее? – спросил Нестеров.

– Грудной сбор есть, – просипел больной, он задышал чуть спокойнее.

– Это не лучшее средство, но «за неимением гербовой…», ладно. Вам бы сейчас раствор йодистого калия попринимать, он отлично разжижает мокроту. Или ацетилцистеин[125].

– Есть этот… – сказал больной, свободной рукой доставая из коробки с лекарствами пакетики с препаратом.

– Таня, сделай ему кружечку с раствором и сходи за небулайзером, дадим ему подышать пульмикортом.

Через пятнадцать минут больной дышал эмульсией препарата, периодически отпивая раствор ацетилцистеина. Доктор Нестеров оформлял карту. Он был очень недоволен. Хоть и стало легче пациенту, вся эта ситуация ему не нравилась.

Татьяна видела его недовольную мину. Она спросила больного:

– Может быть, все-таки поедете в больницу? Это ведь не лечение. Пройдет несколько часов, и приступ вернется. Что вам мешает?

Пациент, уже спокойно, но очень шумно дышавший, отнял от лица маску ингалятора и сказал:

– У меня аллергия почти на все группы антибиотиков. Нужен очень дорогой, но, во-первых, у меня нет денег на него, во-вторых, вы когда-нибудь приходили со своим препаратом в больницу? – обратился больной к Татьяне.

– Нет. А что, это проблема?

– Конечно. По приказу медики не имеют права вводить лекарства, которых нет на их складе. Слышали об этом? – больной усмехнулся. – Так что, даже если я и достану этот препарат, делать мне его негде. С капельницами поликлиника на дом не ходит, только если найти частную медсестру или врача, а это в копеечку влетит… дешевле сдохнуть. На похороны меньше уйдет, да и не мои заботы будут уже. Я лежал в больнице, делают мне тот же эуфиллин с дексазоном[126] и промывают бронхи какой-то жуткой вонючей дрянью. Неделю помучают и выписывают. Что они могут? Друг раздобыл антибиотик, привез, так заведующий отделением намекнул, мол, писать в историю болезни лекарство он не может и официально назначить тоже не может, договаривайся, мол, с медсестрой по пятисоточке за капельницу, но если, не дай бог, чего случится – мы ничего не знаем, ничего не делали!

– Я понял, – сказал Нестеров. – Ситуация патовая. В поликлинике есть дневной стационар, поговорите с врачом, может, он назначит капельницы и там можно будет проделать?

– Хорошая идея, – согласился больной дядька, – но я не могу выйти на холод, сразу начинается приступ. Подожду теплых дней. Вы не ругайтесь, я не дятел, я загнан в угол, и нет из него выхода. Одна дорога – на тот свет. Но хочется еще пожить.

Нестеров потрепал его по плечу.

– Я не обижаюсь. Все понимаю. Но ведь надо что-то придумать.

Они вышли из квартиры. Татьяна сказала:

– У нас в районе был такой вот дядька – Видякин, так он умер от приступа. Не хотел вызывать «Скорую» и сыну запрещал. Это что ж такое?

– Это – оптимизация медицины, Танечка, а по сути – ее уничтожение, как и уничтожение стариков, инвалидов, хроников и таких вот сложных пациентов, – горько сказал Нестеров. – Доработаю до пенсии и уеду в глушь, в деревню. Вот честно, ничего уже не хочется. У меня от таких вызовов жуткий депресняк развивается. Хоть бы к детенышу вызов дали… с ними и то веселее. Но вообще, по-чесноку, мужик этот лукавит. Приказ, конечно, есть, но он звучит иначе. В отделении нельзя требовать от пациента покупать лекарства для лечения, но использовать препараты больного можно, просто врач пометку делает в истории болезни. А то, что этот рассказывает, так я думаю, политика отделения такая, чтоб дать медсестрам подзаработать. В моем такого правила не было.

«Вот поэтому вы теперь работаете на «неотложке», Василий Васильевич», – подумала Татьяна, но говорить не стала.

Утром она пополнила ящик для следующей смены, поставила на зарядку кардиограф и дефибриллятор. Зайдя во врачебную комнату, потрогала спящего доктора за плечо. Нестеров открыл глаза.

– Что? Вызов?

– Смена закончена, Василий Васильевич, идите, сдавайте карты, там еще в журналах надо расписаться. Активы я оформила на сегодня. Я побегу домой?

– Беги, конечно.

Дома ее ждала раковина с немытой посудой, ибо хорек по имени Вика, то есть младшая сестра, вечно откладывая «на потом», вдруг совершенно неожиданно узнавала, что уже пора бежать в школу, и улетала, оставив немытые тарелки и чашки.

Татьяна закинула грязную форму и все белье с себя в стиральную машину, перемыла посуду, потом пошла в душ. Теплая вода смывала психическое и физическое напряжение. Намыливаясь, вдруг отметила, как изменилась чувствительность кожи и форма тела… Она не то чтобы поправилась, а как-то налилась. Тело стало упругим, грудь чуть увеличилась, губы набухли. Кожа ощущала будто каждую капельку, падающую из венчика. Вот что заметил опытный доктор Нестеров?!

Она вышла из ванны, встала на коврик, причесалась и принялась вытираться большим махровым полотенцем из свадебного подарка кого-то из родственников или друзей. В этот момент в дверь позвонили.

– Кого это несет в такое время? – пробормотала Татьяна, заматываясь полотенцем. Торговцы, милиция или соседи? Уже по пути к двери она вспомнила о том, что говорил Саша: нужно всегда быть готовой к любой неожиданности. Время сложное, мало ли кто ходит? Из комода в прихожей она достала баллончик с перцовым газом и зажала его в левой руке. Это тоже из Сашиной инструкции: «потенциальный враг автоматически смотрит на правую руку, а не на левую». Она посмотрела в глазок и потрясла головой от неожиданности. Потом, повернув защелку замка, распахнула дверь и повисла на шее с визгом:

– Сашка!

От резкого движения полотенце размоталось и упало под ноги.

ХОБЛ – хроническая обструктивная болезнь легких.

«Самостоятельное заболевание, для которого характерно частично необратимое ограничение воздушного потока в дыхательных путях, имеющее, как правило, неуклонно прогрессирующий характер и спровоцированное аномальной воспалительной реакцией ткани легких на раздражение различными патогенными частицами и газами».

Чаще всего ХОБЛ развивается у курильщиков – как финальный этап хронического бронхита, обусловленного постоянным раздражением дымом слизистой бронхов и легких, хроническим кашлем, который приводит к такому осложнению, как эмфизема легких. Конечно, утверждать, что всех курильщиков ждет ХОБЛ, будет несправедливо, отнюдь не все больные ХОБЛ – сплошь курильщики. Среди них немало людей, страдавших хроническим бронхитом, перенесших тяжелые пневмонии, и людей с профпатологией, то есть получавших длительное время вредоносное воздействие на легкие пылью по месту работы.