Полли подумала: «Вот увижу полисмена – скажу, потеряла память». И двинулась дальше. На этот раз она пошла вниз по крутому склону и шла довольно долго. По склону уступами спускались красивые дома, но ни единого полисмена она так и не встретила. «Тогда пойду на вокзал и там скажу, что потеряла память», – подумала Полли. У какой-то большой церкви она увидела регулировщика и спросила дорогу до вокзала. Регулировщик попался добрый. Он давал Полли указания, будто она была машиной:

– После Центра проедешь три площади с односторонним круговым движением – поняла?

– Поняла, – сказала Полли. – Три площади. Это же какая даль…

– Даль-даль, – покивал регулировщик.

«И правда все на „ль“, надо же, – подумала Полли. – Как те три дочки». Она заранее знала, что заблудится, ведь она не машина, и действительно заблудилась. Очутилась в квартале, застроенном высокими офисными зданиями – огромными башнями, битком набитыми деловыми людьми, по тысяче окон в каждом. «Точно полосы миллиметровки», – подумала Полли. Ветер гонял чаек вокруг полос миллиметровки и пакеты от орешков вокруг ног Полли. Она свернула за угол – и вместо деловых зданий обнаружила узенькую улочку. Дома здесь вдруг оказались старыми, темными, словно пузатыми. «Как будто я шагнула из Здесь и Сейчас в Нигдешнюю страну», – подумала Полли. Она пошла дальше по извилистой улице, скорее даже по переулку, и там – словно и вправду в Здесь и Сейчас вклинилась Нигдешняя страна, явившись по ее зову, – Полли миновала маленькую машинку, которая притулилась у тротуара с заткнутой за дворник квитанцией за неправильную парковку, трепещущей на ветру. Машинка была кремово-желтая, похожая на заварочный чайник, и Полли оставалось только бросить взгляд на номер, чтобы во всем убедиться. «ТК-123». Полли прошла мимо, даже не замедлив шага. Мистер Лерой не заподозрит, что она узнала эту машину. Но в мыслях она твердила снова и снова: «Благодарение небесам! О, благодарение небесам!»

И стану я в твоих руках

Змеею и драконом…

Тэмлейн

Полли пошла дальше, но теперь ей было куда идти. Она следовала за невидимым маячком в голове. Это было словно инстинкт – так летят перелетные птицы, так плывут лососи, уверенно, без сомнений, и всегда попадают куда надо. Инстинкт провел ее хитрым маршрутом – обратно по узким улочкам, под домами из миллиметровки, через две очень оживленные дороги и вверх по круто поднимающейся боковой улице к обветшалому фасаду концертного зала. На нем висели афиши, одна про борьбу: «Вестонский Ураган против Клапамского Пита», а другая про концерт: «Сегодня в 19.30 – „Дюма-квартет“». «Дюма-квартет» было напечатано на полоске бумаги, наклеенной поверх какого-то другого названия и трепещущей на ветру. Как бы то ни было, квартет был здесь. Благодарение небесам!

Двери концертного зала оказались заперты. Полли сразу поняла: здесь ей не войти. Она только покосилась, чтобы удостовериться в этом и прочитать афишу, прошла мимо, не замедлив шага, – мистер Лерой ни о чем не догадается, – вверх по склону и за угол, куда ей бы и в голову не пришло свернуть, если бы не инстинкт, и очутилась у боковой двери, которая была не заперта.

И вошла. Внутри на первый взгляд никого не было, зато теперь ее вело кое-что и помимо инстинкта. Там играла музыка. Где-то наверху слышались шаги и шарканье. Наверное, борьба. Музыка доносилась снизу. Полли спускалась по холодным каменным ступеням все ниже и ниже, и музыка становилась все громче и громче. Полли открыла дверь.

За дверью была скучная комната с выкрашенными зеленой краской стенами, вроде гардероба, но ярко освещенная. Посреди комнаты за пюпитрами на металлических табуретах сидели четыре музыканта и играли. Они были полностью поглощены игрой, и Полли остановилась на пороге, не желая им мешать. Это было неважно. Инстинкт привел ее куда надо.

Мистер Линн сказал: «Секунду» – и перестал играть. Остальная музыка сразу умолкла, а он прислонил виолончель на шпиле к табурету и аккуратно положил смычок на сиденье. Первый скрипач сказал: «Нет, ну честное слово, я на этот раз сыграл все пра…» – в спину мистеру Линну, который шагнул к Полли.

– Что, Полли? – спросил он без всякого шума и восклицаний, тихо и спокойно. – Что случилось?

Вот он, мистер Линн, стоит перед ней в потертых старых джинсах, и подбородок у него покрыт золотистой щетиной, и от него веет знакомым слабым запахом, – и Полли поняла: сейчас главное не расплакаться. Она сбивчиво рассказала, как вышло с папой и Джоанной, а потом крепко-накрепко прикусила губу.

– Вот так история, – сказал мистер Линн. – Хорошо, что мы здесь оказались.

Полли втянула воздух, потом выдохнула.

– И даже если бы деньги у меня были, все равно домой мне нельзя! – Голос у нее зазвенел. – Мама думает… думает… В общем, она говорит – я заодно с Дэвидом против нее!

– Ясно. Опять между двух огней, – сказал мистер Линн. – А если к бабушке?

Полли кивнула. Слезы подступили совсем близко.

– Тогда не волнуйся, – сказал мистер Линн. – Билет я тебе куплю. Посиди тут немного, приди в себя, а потом решим, как нам быть.

Полли подождала, натужно вдыхая и выдыхая. Когда слезы перестали напирать и немного отступили, она кивнула. Мистер Линн положил огромную ладонь ей на спину и повел к остальным. Те переговаривались между собой – деликатно, шепотом, – но, когда Полли приблизилась, посмотрели на нее с интересом.

– Полли Уиттакер, – сказал мистер Линн. – Анна Эйбрахам, Сэм Ренски, Эд Дэвис. – Он рассмеялся своим сдавленным смехом. – Я ведь говорил вам, что все мы супергерои?

Три лица расплылись в дружелюбных улыбках – они поняли, кто такая Полли. «Они все про меня знают», – потрясенно подумала Полли, глядя на эти лица: открытое и теплое у Анны, все в искорках у Сэма, с широченной, но унылой улыбкой у Эда. Ей сразу показалось, будто и она их всех давно знает.

– У Полли возникли денежные затруднения, – сказал мистер Линн. И посмотрел на потолок. – Ну, кто знает расписание поездов на Мидлтон?

Эд и Сэм одновременно застонали и засмеялись, а Анна нагнулась и подняла сумку, стоявшую на полу у табурета.

– Мы не можем взять в толк, почему Анна не доверяет моторному транспорту, – сказал Сэм.

Анна повернулась к Полли, роясь в сумке. Темные волосы, свисающие на лицо, были примерно того же оттенка, что и у Джоанны, но совсем не такие аккуратные, а карие глаза Анны смотрели из-под челки прямо и заинтересованно, и под ними пролегли дружелюбные морщинки.

– Я с Томом стараюсь не ездить, – объяснила она. – Стра-а-шно!

– У Тома, как я говорю, творческая манера езды, – подхватил Сэм. – А на самом удобном месте вечно катается виолончель.

– Я слышал, ты была его самой первой пассажиркой, – улыбнулся Эд. – Не позавидуешь!

«Как странно знать, что мистер Линн им все про меня рассказал», – думала Полли. У нее уже отлегло от сердца. Сэм поднялся и принес ей металлический табурет из стопки в углу. Эд взял у Анны расписание, поставил на пюпитр и прижал смычком: так было удобнее смотреть. Оказалось, в Мидлтон идет прямой поезд в шесть двадцать.