Я закрываю рот, не зная, что сказать.

Регина поднимает голову и горько улыбается:

– Я почти сделала это, понимаешь? Я подобралась очень близко – мне не хватило всего недели. Вакцина была написана специально для нее и не сработала бы с кем-то другим, но это был бы самый большой прорыв за многие годы. Но время вышло. Они утащили меня еще до взрыва, но я слышала его. И слышала каждый раз, когда потом садилась за вакцину. Не думаю, что когда-нибудь смогу кодировать так же вдохновенно, как в те две недели. Я отдала все, что имела, но этого оказалось недостаточно.

От ужаса произошедшего у меня пропал дар речи, поэтому я просто качаю головой. Воспоминание о покрытой синяками груди Дакса мелькает перед глазами. Он сказал, что заразилась вся команда. Что после этого работа пошла эффективней.

Как в «Картаксе» могли так поступить?

– Но я ушла не из-за этого, – говорит Регина. Она откидывает голову назад и смотрит на стену с клетками, в которых сидят змеи и птицы. – После смерти дочери я просто сдалась и позволила им удерживать меня там. Я просыпалась, когда меня будили, работала, когда мне говорили, и спала, когда разрешали. А еще пыталась кодировать, но внутри образовалась пустота, да и код тоже выглядел пустым. Но Гадюка нашла способ мотивировать меня. Она поняла, что перегнула палку, и решила все исправить.

В груди начинает покалывать.

– Что значит «все исправить»?

Регина медленно опускает голову и смотрит на меня своими черными глазами.

– Гадюка решила дать мне возможность начать все сначала с моей малышкой. Клонирование. В «Картаксе» создали копию ребенка, которого у меня забрали. Я не знала, что ее ДНК добавили в эксперимент, даже не догадывалась об этом, иначе бы ушла или убила всех и сожгла то место дотла. Когда мне рассказали, ей уже было шесть месяцев и ее маленькие ножки стучали по стеклянному резервуару, а из ручек торчали провода. Ты знала, что, находясь в таких баках, они могут открывать глаза? Я видела ее всего один раз и сразу поняла, что должна сбежать оттуда, иначе они сделают это снова – позволят мне влюбиться, а потом начнут угрожать ей. И она бы ни минуту не прожила в безопасности.

Воздух в комнате меняется, а покалывание в груди перерастает в боль.

Регина смотрит на меня своими ониксовыми глазами:

– Ты должна поверить мне. Я ушла, чтобы защитить тебя.

Кажется, будто комната погружается в тишину, все – журчание воды, стекающей по стенам, крики птиц в клетках – растворяется, и только слова Регины эхом звучат в ушах: «Я ушла, чтобы защитить тебя».

Океан воспоминаний разбивается волнами о стену в моем сознании, когда я всматриваюсь в ее лицо, выискиваю черты сквозь ее чешую цвета ониксов и изумрудов, которая покрывает всю кожу. Высокие скулы, прямые, изящные брови. Я вижу намеки, еле уловимую тень Цзюнь Бэй, но это не все. Изгиб ее плеч, ум, светящийся в ее темных глазах, которые сейчас смотрят на меня. В моих клетках не осталось и капли ДНК Регины, но я чувствую это. Слабые, но настойчивые импульсы.

– Ты моя мать?

Она не отвечает, а вместо этого приближается ко мне и, скользнув пальцами по моему плечу, прижимает к себе. Я застываю от шока, но потом слегка прислоняюсь к ней, повернув голову так, что ее гладкая чешуйчатая щека оказывается у моей.

– Теперь ты дома, – говорит она.

Океанские волны все выше. Я чувствую что-то знакомое в запахе ее волос и в прикосновении щеки. А затем отстраняюсь.

– Я… я приходила к тебе раньше?

– Да, приходила. Ты сравнила свою ДНК с моей, которая хранилась в файлах «Картакса». А когда сбежала, то добралась до Энтропии и пришла ко мне. Ты прожила здесь полгода. Не в само́м городе, но мы постоянно встречались.

Чувствуя, как начинает кружиться голова, я поворачиваюсь и прижимаю руки к лабораторному столу. У меня есть мать. Я клон, созданный, чтобы манипулировать одним из величайших кодировщиков в мире. От этой мысли по коже ползут мурашки, но плохо мне не только от этого. А от доказательства того, что Мато прав – я бросила остальных и сбежала. А затем прожила здесь недостающие полгода своей жизни. Кодировала, работала. Жила в свое удовольствие подальше от Лаклана.

– Я уже дважды теряла тебя, – хриплым голосом говорит Регина. – Сначала оставила в лаборатории, а потом позволила Лаклану увезти тебя отсюда. Я ни разу не смогла спасти тебя, но попытаюсь сейчас. Мне не хочется терять тебя снова.

Я поворачиваюсь к ней и провожу рукой по волосам. У меня в голове есть запертая клетка с воспоминаниями, по миру расползается вирус, а у нас в запасе катастрофически мало времени, чтобы остановить запуск протокола «Всемирного потопа» в «Картаксе». Но впервые за несколько недель я ощущаю, что у меня появилось что-то под ногами. Твердая земля.

– Я не прошу у тебя ответа прямо сейчас, – продолжает она, – но хочу, чтобы ты подумала над тем, чтобы остаться в Энтропии. Здесь найдется место и для твоих друзей. В этом городе я смогу защитить тебя. Пока ты не выйдешь за его границы, люди «Картакса» тебя не тронут. У меня достаточно данных о том, что они творили, чтобы навсегда разрушить их репутацию. Здесь ты обретешь дом. А еще я смогу научить тебя контролировать воспоминания. Мы сможем вместе разгадать тайны твоей ДНК.

– Но сначала нам нужно пережить следующие несколько дней, – говорю я. – И найти Лаклана.

– Ты права, – соглашается она, и ее глаза стекленеют. – Кстати, сканирование твоего импланта завершено.

Я вызываю меню манжеты, и перед глазами тут же вспыхивает отчет. Это выглядит так, словно передо мной парит лист бумаги. Я протягиваю руку и провожу по нему пальцами, отчего во все стороны, словно колода карт, разлетаются страницы. Отчет заполнен непонятными мне показаниями импланта, среди которых несколько страниц посвящено данным маячка. Я просматриваю строки спецификаций и временных показателей, выискивая слабые места, которые могли бы помочь нам отыскать Лаклана.

Но там ничего нет.

– Хм, – со все еще стеклянным взглядом хмыкает Регина. – Не думаю, что маячок нам в чем-то поможет, но я еще покопаюсь в отчете после вечеринки. Празднование начнется с минуты на минуту. Сегодня вечером в пустыне соберутся тысячи людей, чтобы понаблюдать за прилетом стай. Голуби всего в нескольких милях отсюда.

– А как же Лаклан? – спрашиваю я. – У нас не так много времени в запасе.

– Я соберу поисковую группу, которая поможет вам, – говорит она. – И открою твоим друзьям доступ к нашим камерам. Мне тоже хочется найти его, но, думаю, он сам придет к тебе. И, возможно, уже сегодня.

Чувствуя, как меня сковывает напряжение, я отталкиваюсь от лабораторного стола.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты получила сотрясение мозга из-за того, что одна из команд не выполнилась. Ты говорила, что это произошло во время расшифровки? Должно было случиться что-то еще?