— Хорошо, но только давай побыстрее. Косма, возьми ларец и жди меня снаружи.

— Может, выпьем по кубку вина у меня в кабинете, мой дорогой Косма? — проворковал Нарцисс и повёл секретаря из сада в дом. Палл, Веспасиан и Корбулон ждали у дальнего конца имплювия.

— Господа, — обратился к ним Нарцисс, — мой хозяин заставит вас долго ждать. Он сейчас принимает у себя проконсула Поппея.

— Для нас высокая честь приветствовать проконсула, когда он выйдет к нам, — отвечал Палл.

Нарцисс же, едва удостоив их взглядом, повёл Коему дальше.

Как только их шаги стихли, Палл двинулся вперёд, Веспасиан и Корбулон следом. От напряжения пересохло во рту, желудок скрутило тугим узлом. Спустя пару мгновений дверь, ведущая в кабинет Нарцисса в дальнем конце атрия, отворилась и захлопнулась снова.

— Что бы ни случилось, главное, чтобы он не закричал. И постарайтесь не оставить синяков, — прошептал Палл, когда они шагнули в сад.

Корбулон прыжком бросился вперёд. Не успел Поппей понять, что происходит, как он одной рукой заткнул ему рот, другую продел ему подмышку. Веспасиан нагнулся и схватил старика за лодыжки. Вдвоём они приподняли его со стула, задев при этом стол. Тот покачнулся, но Поппей успел подхватить кувшин.

— Сюда! — сказал Клавдий, поднимаясь на дрожащих ногах, и повёл их к двери в дальнем конце сада.

Совместными усилиями они внесли брыкающегося Поппея в душное, полутёмное помещение. Палл закрыл за ними двери. Магн и Зири стояли в углу рядом с бочкой воды. С крюка в потолке свисала верёвка. Ставни на окнах были закрыты, зато жарко пылал очаг — единственный источник света.

Все тотчас вспотели.

— Что всё это значит, Клавдий? — потребовал ответа Поппей, когда его бесцеремонно бросили на пол.

— Так бывает со всеми, кто пытается выставить меня дураком.

— Представляю, какой длины этот список! — презрительно бросил Поппей и сплюнул, вставая на ноги и обводя глазами тёмную комнату.

— Корбулон! — воскликнул он, как только его слабые глаза привыкли к полумраку. Затем его взгляд остановился на Веспасиане. — И ты здесь! Знаю, ты тот самый любимчик Асиния, что загадочным образом исчез после резни в его палатке. Веспасиан, если не ошибаюсь?

— Да, Поппей.

— То есть всё гораздо серьёзней, чем просто покупка договоров у этого идиота...

Договорить ему не дала звонкая пощёчина.

— Нам не нужны следы, хозяин! — крикнул Палл, хватая Клавдия за руку, чтобы не допустить новых ударов.

— Я не потерплю, чтобы меня называли идиотом, — возмутился Клавдий, вырывая руку.

Оставив без внимания истерику Клавдия, Поппей вытер с рассечённой губы каплю крови.

— Что я могу предложить вам, господа. Это нечто личное или дело отнюдь не в деньгах?

— Да, дело не в деньгах, Поппей, — ответил Корбулон. — Ты самым бесчестными образом пытался нас убить, а заодно целых две когорты рекрутов.

Поппей улыбнулся. По покрасневшей щеке катилась капелька пота.

— Так вот, значит, в чём дело! Думаю, мне нет нужды говорить вам, что ничего личного в этом не было. Всё делалось ради высшего блага.

— Ради высшего блага? Это как же? — взорвался Веспасиан.

— Так, молодой человек. Рим должен иметь сильное правительство. Если ты признаешь, что нам уже не вернуть республики в её чистом виде, ибо это было бы чревато гражданской войной, причём в каждом новом поколении, значит, нам нужен император. Но что мы вместо него получили? Чем скорее Рим избавится от этого безумца и его смехотворной семейки, тем лучше. Кто станет императором после Тиберия? Вот он? — спросил Поппей, даже не удостоив Клавдия взглядом.

— Когда-то ты поддерживал меня, — напомнил ему тот.

— Только потому, что от тебя было бы проще избавиться и заменить на Сеяна.

— Но Сеян мёртв. Ты же поддерживаешь Калигулу, лишь затем, чтобы Макрон с помощью жены мог купить себе Египет, прибрать к рукам Восток и расколоть империю пополам. Это, по-твоему, сильное правительство? — бросил ему Веспасиан.

Поппей несколько мгновений пристально смотрел на него.

— Могу лишь предположить, что мои действия разгадал ум, куда более великий, чем твой. Я вижу за всем этим Антонию. Если это так, то я мёртв, как бы я ни старался доказать свою правоту. И если мне суждено принять смерть, я готов встретить её с достоинством, хотя бы с тем, чтобы вам потом было стыдно. Хотя, если честно, мне любопытно, каким образом вы намерены избавиться от моего тела, это при таком количестве свидетелей.

— Сначала скажи мне, почему раскол империи пойдёт на пользу Риму?

— Ты действительно полагаешь, что она осталась бы разделена пополам? Тот, в чьих руках Египет, у того и Рим. Не прошло бы и пары месяцев, как Калигула и Энния были бы мертвы, а императором стал бы Макрон. Место новой императрицы заняла бы моя дочь, Поппея Сабина. Причём она бы обошлась ему совсем недорого.

— Ага, и была бы основана новая династия, — усмехнулся Клавдий.

Поппей покачал головой.

— Нет, в том-то и вся прелесть это плана. Стань императором Сеян, как это создало бы проблему. С Макроном же всё не так. Детей у него нет. Моя дочь тоже больше не может их иметь после трудных родов, когда она родила дочь, юную Поппею. Наследников мужского пола у Макрона не будет, и ему ничего не останется, как выбрать себе достойного преемника и усыновить. Таким образом, будет создан прецедент, который, как я надеюсь, пойдёт на пользу Риму. Именно поэтому я согласился ему помочь, хотя он мой враг. Признаюсь, мне было бы лестно увидеть свою дочь императрицей, но более всего я мечтал о том, чтобы мы наконец сбросили с себя ярмо наследной власти. В конце концов, разве затем мы пятьсот лет назад прогнали царей, чтобы затем получить их снова? И каких? Антония же впилась в эту власть зубами, несмотря на всю вопиющую ущербность правящего семейства. Я не хочу иметь с этой властью ничего общего. Так что давайте, доводите до конца задуманное.

С этими словами Поппей снял тогу и опустился на колени.

— Дайте мне меч, и я умру, как и подобает римлянину.

— Это будет не совсем так, — негромко произнёс Веспасиан, ощущая к взглядам своего бывшего врага огромную симпатию. Действительно, как было бы прекрасно, если бы Римом правил достойный, тот, кто получил императорский пурпур за заслуги, а не благодаря кровному родству. Он и сам когда-то высказал подобные взгляды Сабину, Корбулону и Паллу, когда они ждали в спальне Тиберия на Капри, пока безумный император читал письмо Антонии, разоблачающее Сеяна.

— И как же это будет сделано? — спросил Поппей, поднимая глаза.

— Мы вас утопим, господин, — сообщил Палл.

— Понятно. Я сразу не сообразил, зачем вам бочка. То есть вы хотите, чтобы это походило на естественную смерть, поскольку это отвечает целям Антонии. Что ж, пусть так и будет.