– Лоцманы, они же все мужчины, да? – спросила Вера.

– Конечно. Здесь же все деньги.

Они рассмеялись.

– Когда-то среди детективов тоже не было женщин, – сказала Вера. – Не выше сержанта. Все меняется.

– В любом случае не уверена, что хотела бы этим заниматься. Слишком большая ответственность. Слишком много давления. Я довольна тем, чем занимаюсь.

– Вы знаете Майкла Лонга?

– Он пару раз приглашал меня, когда я проходила обучение. Не то чтобы ему это нравилось. Идиот несчастный. Не мог понять, как это – взяли женщину. Потом я заняла его место, когда он ушел на пенсию. Давно его не видела. После смерти Пег он не появлялся на людях.

– Вы жили где-то здесь в то время, когда убили Эбигейл?

– В Элвете, в одном из муниципальных домов. Еще была замужем. Но вскоре прозрела.

– Вы знали Джини?

– В таком маленьком местечке знаешь почти всех. По крайней мере, шапочно. Она иногда работала в «Якоре». Мы вроде бы даже вместе ходили в школу, но я не помню. Она была младше меня.

– Как вы к ней относились?

– Она мне нравилась. Некоторые называли ее высокомерной, потому что она хорошо сдала все экзамены и уехала поступать в университет. Думаю, она была застенчивой, вот и все. Вы бы посмотрели на нее в пабе. Мужики отпускают грязные шуточки, извращенец Барри осматривает с головы до ног. Она это терпеть не могла. Но держалась хорошо. Я ею за это восхищалась. Но она к такому не привыкла. Она училась в колледже, но выглядела, как ребенок. Да и с Майклом Лонгом жизнь, поди, невеселая.

– Почему?

– Не особенно-то он внимательный. Типичный неотесанный йоркширец, да еще гордится этим. И довольно задиристый, когда никто не видит.

– Жестокий?

– Об этом я не слышала, но агрессивный. Особенно после пары кружек. Теперь он всем рассказывает, что они с Пег жили душа в душу, но так было не всегда. До ее болезни он частенько на ней срывался. Иногда на публике. Как-то раз они были в «Якоре», и она пыталась убедить его идти домой, а он начал на нее кричать, обзывать по-всякому. Я бы такое не спустила.

– Так унизительно, – ответила Вера. – Когда это происходит на людях.

– Точно. – На мгновение воцарилась тишина. Обе, казалось, погрузились в воспоминания.

– А Эмма Беннетт? – спросила Вера. – Тогда она была Эмма Уинтер. Вы ее знали?

– Она была исключением, подтверждающим правило. Я бы ее не узнала, даже если бы столкнулась с ней на улице. Она намного младше меня, и тогда они только въехали в Спрингхед. После убийства на нее стали обращать внимание. Знаете, как люди болтают: «Видишь ту девочку, это она нашла тело дочери Мэнтела». Но до этого я о ней понятия не имела.

– А теперь она замужем за одним из лоцманов.

– Ага, за Джеймсом, – протянула она, и в словах явно звучало восхищение. Вера ничего не ответила, надеясь, что та продолжит. – Да, Джеймс Беннетт, – сказала наконец Венди. – Слишком хорош, чтобы быть правдой.

– Что вы имеете в виду? – Вера старалась, чтобы голос звучал ровно и не выдавал ее заинтересованности.

– Ну, он не похож на остальных, да? Хорошо выглядит, деликатный. И чертовски хороший лоцман.

– Так все говорят.

– Некоторые лоцманы не считаются с нами. Как будто заказали такси в пятницу вечером, чтобы добраться до дома. Дай бог, чтобы хоть поздоровались. А Джеймс не такой. Даже когда видно, что он вымотан, он все равно ведет себя вежливо.

– Эмма понимает, как ей повезло?

– Джеймс от нее без ума, это точно.

– А Эмма?

– Не поймешь ее. Она немного похожа на Джини Лонг. Отстраненная и замкнутая. С подавленной волей. Еще одна дочь властного отца.

– Откуда вы знаете Роберта Уинтера? – удивилась Вера. Ей не показалось, чтобы они были из одного круга общения. Но, может, как и говорила Венди, в таких маленьких деревнях, как Элвет, все друг друга знают. Или думают, что знают.

Венди молчала, и на мгновение Вера подумала, что та избегает ответа.

– Я вышла замуж за неудачника, – сказала она наконец. – Он был настоящим показушником, постоянно у него была куча планов и фантазий, обещаний богатства, но он просто пускал пыль в глаза. В итоге кончилось все судом с обвинением в мошенничестве и подделке кредитных карт.

– Он получил условное.

– Да, и всегда находил, чем заняться, вместо того чтобы являться на встречи с инспектором. Так что Роберт Уинтер вечно таскался сюда, разнюхивал, где его найти.

– Вам не нравился мистер Уинтер?

– Он вел себя очень покровительственно. Словно он идеален, а все остальные слишком тупы, чтобы устроить свою собственную жизнь. Джед, мой мужик, не был ангелом. Он ввязывался в такие дела, о которых я ничего не знала. И не хотела знать. И он становился отвратным после пары стаканов. Как Майкл Лонг. Такой же типаж. Но мне не нужно было, чтобы Роберт Уинтер мне об этом рассказывал. Я бы бросила его раньше, если бы Уинтер не настаивал на этом. – Она улыбнулась. – Я всегда была упрямой, как коза. Никогда не любила, когда кто-то мне говорит, что делать.

– Да, – сказала Вера. – Я тоже. Поэтому я и пробилась повыше. Чтобы самой указывать другим. Впрочем, я бы не сказала, что это похоже на мистера Уинтера. Я бы скорее решила, что он будет ратовать за священный ритуал брачной церемонии. Он ведь набожный?

– Он урод. – Но Венди, кажется, потеряла интерес. – В любом случае потом я его почти не встречала. Джед снова попался, и его отправили в тюрьму. Когда он вышел, у меня уже была работа на пароме. Я заболела этим делом и в итоге оказалась здесь.

– А как Джеймс оказался здесь? – спросила Вера, словно это было самым естественным продолжением разговора, словно лично ей было все равно. – Какое у него прошлое?

– Я не знаю, – сказала Венди. – Это одно из его потрясающих качеств. Он не говорит о себе. Большинство мужиков вечно твердят – я, я, я. Но не Джеймс. Ему больше интересны другие.

Вера вышла на улицу, залитую солнцем. Пожалуй, звучало и впрямь слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она присела на одну из деревянных скамеек перед кафе, попивая кофе с молоком, не совсем понимая, чего она, собственно, ждет. Пара орнитологов в нелепых шляпах жевали сэндвичи с сосиской. С набитыми ртами они обсуждали, каких птиц видели, каких упустили. Вера, чей отец тоже был в каком-то смысле орнитологом, почувствовала странную ностальгию. По подбородку одного из мужчин потек жир от сэндвича, но он успел его вытереть, не дав стечь на бинокль, висевший на шее. Венди Джоуэл вышла из своего домика и отправилась к катеру на пристани. Вера смотрела, как он отплыл от берега в открытые воды и закачался на волнах, а потом исчез за Пойнтом. Орнитологи ушли, и она почувствовала, что замерзает, но все еще не могла заставить себя подняться.