– Нельзя так думать, дорогая. Это сведет вас с ума.

– Я знаю, но, может, мне нужно было предостеречь ее насчет Мэнтела. Может, она бы меня послушала. Но он ее очаровал. Кит может быть неотразимым, когда включает свое обаяние. Я видела его тут в действии.

– Что же привлекло его? В смысле, почему Джини? По-моему, она не его типаж.

– Она была красивая, – просто ответила Вероника. – Как некоторые модели. Которые зарабатывают больше всех. Не симпатичной. Вот Эбигейл была симпатичной. А Джини была потрясающей. И стала такой очень быстро. Казалось, вот она еще неуклюжий подросток в прыщах и вдруг стала интересной молодой женщиной. Не все это видели. Они помнили прежнюю Джини, хотя новая была прямо перед ними. Даже Майкл этого не понимал. А Мэнтел заметил. Я видела, как он за ней наблюдал. Джини и сама не понимала, как она изменилась, пока он не обратил на нее внимание.

– Поэтому она в него влюбилась? – спросила Вера.

– Да. Он был старше, аферист, но он впервые дал ей почувствовать себя привлекательной… – Вероника замолчала. – И конечно, масла в огонь подливало то, что ее отец его не выносил.

– Да в чем вообще было дело? Почему Майкл был так настроен против него?

– Майкл раньше заправлял всем в деревне. Много поколений его семьи прожили тут. Его отец был рулевым спасательной шлюпки. Он держал рыбацкую лодку ниже по течению. А Майкл с молодости работал на лоцманов. Потом появился Кит Мэнтел, начал швыряться деньгами, и народ проникся к нему. Очень глупо. Как мальчишки какие-то. Хотелось им обоим дать по голове.

– Джини продолжила тут работать после того, как переехала к Мэнтелу?

– Нет. Ему бы это не понравилось. Он любит, когда его женщины от него зависят. И я знаю, что он говорил в суде – как Джини появилась у него на пороге и он не мог выставить ее. Словно она совершенно не была ему дорога. Но я уверена, что это было не так. По крайней мере, вначале. Вначале она сильно его зацепила.

Вера с минуту размышляла. Может, она ошиблась насчет Мэнтела. Может, он все же был способен на любовь. Может, если бы их оставили в покое, если бы Эбигейл, Майкл и остальные в Элвете отстали бы от них, они могли бы быть счастливы. Нет, все-таки нет. Сказки тут все равно бы не вышло. Он бы продолжал видеться с Кэролайн Флетчер. Из этого ничего бы не вышло.

Она опустошила бокал и поставила его на стойку.

– Еще? – спросила Вероника.

Вера серьезно задумалась.

– Лучше не стоит. – Она соскользнула с табуретки.

– Я видела Джини, – вдруг сказала Вероника, и Вера снова водрузилась на место. – На неделе накануне убийства Эбигейл. В первый раз я об этом не сказала. Если бы полиция стала расспрашивать, у них сложилось бы неверное впечатление.

– В каком смысле?

– Она появилась тут прямо перед открытием, я приготовила ей кофе. Она просто хотела выпустить пар. Насчет девчонки, Эбигейл. Говорила, какая она маленькая вертихвостка. Сказала: «Я не знаю, что делать. Если я скажу Киту, что она затевает, он мне не поверит. Но я не могу просто позволить ей выйти сухой из воды».

– В связи с чем? – спросила Вера.

Вероника покачала головой.

– Я не знаю. Если бы я спросила, она, может, и сказала бы. Но мы уже должны были открываться, и в паб зашел один из постоянных клиентов. Она сказала, что видит, что я очень занята, и вернется потом. Через десять дней полиция задержала ее за убийство.

На следующий день Вера поехала в Пойнт. В дюнах была парковка. Она оставила машину перед рекой и прошлась пешком к пристани. Было девять утра, светило яркое утреннее солнце, отбрасывавшее острые тени и отблески на воде. Она была рада оказаться вдали от деревни, от подозрительных взглядов местных жителей и вечных журналистов, подглядывавших из-за каждого угла. Они как-то раз заметили ее в булочной и прочно там обосновались.

Она отправила Эшворта проверить Беннетта – тот ли он, за кого себя выдает. Свидетельство о рождении, номер государственного страхования, паспортные данные. Это займет время, но он справится. Он уже выяснил, что в момент убийства Эбигейл Ник Лайнэм рыдал в крематории Сандерленда на похоронах бабушки. Вера предложила Эшворту работать из штаб-квартиры. Ей хотелось узнать, как идет расследование гибели Уинтера, а Холнесс не стал бы делиться с ней информацией – особенно после того, как она с ним общалась во время их последней встречи. Люди любили Эшворта. Куда бы он ни шел, ему доверяли, говорили с ним. Она знала, что неправильно общается с людьми. Она надеялась, что Эшворт вернется с информацией о том, как продвигается расследование по делу Уинтера. Если бы она спросила о конкретных деталях, местные копы, может, и сказали бы ей, но ей нужно было больше. Ей нужны были безумные теории, вечерние сплетни из паба. Кроме того, ей не хотелось терять достоинство и просить о чем-либо.

Она была рада оказаться на улице, прочистить мозги. Каждый вечер она обещала себе, что сегодня не будет пить, но сдержать обещание не получалось. Она никогда не напивалась – в том идиотском смысле, как это делают студенты, – но иногда она знала, что без выпивки не заснет. Ей нужно было дойти до того состояния, когда мысли становятся невесомыми и размытыми, а детали расследования перестают быть такими уж важными. Наутро она просыпалась с похмельем, с ощущением отстраненности от всего. Именно так она и чувствовала себя сегодня утром. Накануне она продолжила пить, вернувшись в отель.

Из одного из домиков спасателей доносился запах жарящегося бекона, и она быстро прошла мимо. Лучше было вдыхать запах соли и водорослей. За современными домами стояли два квадратных белых домика, в которых когда-то жили служащие береговой охраны, а теперь – рулевые катеров. В одном из них выросла Джини Лонг, и там же Майкл ухаживал за больной женой до самой ее смерти.

Из домика, стоявшего ближе к морю, вышла женщина. На ней была форма рулевого, но рубашка на шее была расстегнута, и пошла она не в сторону пристани, где был пришвартован катер. Она обошла дом, держа в руке белую эмалированную миску, подошла к сараю за домом и вернулась с миской, наполовину полной грязного картофеля.

– Рановато для обеда, – сказала Вера.

Женщина остановилась. Кажется, она была не против поболтать.

– Я буду работать весь день. Лучше начистить сейчас. На ужин зайдет друг. – Она подмигнула. – У моего отца свой участок. Снабжает меня овощами, – добавила она.

– Свое с огорода лучше всего.

– Именно так он мне и говорит.

Вера вытащила удостоверение.

– Я занимаюсь убийством Эбигейл Мэнтел. У вас найдется пара минут? Можете заняться картошкой, пока будем говорить.

– Да нет, – ответила та, – я буду рада прерваться на кофе. Заходите. Я поставлю чайник.

Ее звали Венди Джоуэл. Первая женщина-рулевой на Хамбере, сказала она. Не то чтобы она была настоящим рулевым. Всего лишь подгоняла катер, чтобы забрать лоцмана после того, как тот выведет корабль в море. Или доставить его к кораблю.