Я боялась. Я чувствовала себя загнанным зайцем. Я ждала погони, цепляясь за руль трясущимися руками. Благослави господь Италию — страну недремлющих автострад. По дорогам там ездят всегда, даже глубокой ночью ты не ощущаешь себя одинокой. А я чуть ли сознание не теряла от мысли, что буду ехать одна на темной дороге. Однажды мне даже показалось, что за мной уж слишком навязчиво едет синий «Опель». Слишком навязчиво. Почти два часа. На расстоянии пятидесяти метров. Нас то разделяли попутные машины, то оставляли один на один. Я тормозила, и он притормаживал, я давила на педаль газа, и он слегка приближался. Я не могла видеть, кто за рулем. И когда он все-таки меня обогнал, когда я заметила в салоне обычный итальянский квартет: семейную пару с двумя детьми, я единственный раз за весь путь съехала на обочину и заглушила мотор. Я упала лицом на руль и разрыдалась. От счастья. Вот как я добиралась до Венецианской лагуны.

Когда в шесть утра я подъехала к причалу, у которого дремал ветхий катерок, гордо именуемый морским трамваем, я приблизительно знала, что буду делать в следующие несколько часов. Я должна найти Исаака. И не думайте, что я окончательно спятила от усталости. Этот «Первая скрипка», о которой говорил Коксель, то есть Исаак из кафе «Флориан» на площади Святого Марка, может мне хоть что-нибудь объяснить. Он может мне подсказать, куда сунуться с дискетой и как спастись от преследователей.

Венеция встретила меня парадным фасадом. Однажды в сказку на воде влюбился Петр I, и с тех пор каждый уважающий себя русский мечтает в ней побывать. Спроси любую тетку, выходящую из продуктового магазина в любом городе, куда она хочет поехать, и та, не раздумывая, скажет: Париж, Венеция. Или Венеция, Париж. И меня бы спросили, и я бы так ответила. Мне нравится Венеция. Не могу сказать, что я знаю этот город, — была-то здесь всего однажды, и то с экскурсией. То есть один день: утром привезли, прогуляли по узким улочкам, прокатили на гондоле, показали Дворец дожей и увезли. Кажется, именно на площади Святого Марка и находится Дворец дожей. Ох, не помню я там кафе. Да и откуда мне помнить? Я тогда была влюбленной студенткой. Влюбленной безнадежно в однокурсника, который, в свою очередь, был влюблен в Лялечку и везде с ней таскался. И в Венеции с ней таскался. Они обнимались у меня на глазах, так что, сами понимаете, какое там кафе! Я закрыла глаза.

Тогда, кажется, светило солнце. Майское солнце. Она откинула голову, и ее светлыми волосами играл морской ветерок. Он любил ее. А я ненавидела ее и любовалась ею, потому что он ее любил. Она казалась мне ангельским созданием. А он, господи, как же его звали, Вася… Игорь… нет, все-таки Коля, по-моему… он был чем-то похож на Илью.

Я вздрогнула. Илья, Николай Павлович, где они сейчас? Ищут меня или, может быть, и их настигли «коричневые пиджаки»?! Я вцепилась в перила. Какая же я идиотка! Я ни разу не подумала о них! А ведь только они могли бы мне помочь. Я вытащила мобильный, набрала номер. Два гудка, сердце мое тарахтело загнанным мотором.

— Алло!

В горле моем пересохло.

— Алло! — голос Ильи показался мне хриплым.

Я не могла говорить. Я не знала, что сказать. Он жив, и это главное.

— Алло! Амалия? Это ты? Ради бога, не вешай трубку. Я с ума схожу! Где ты, детка?! Ну ответь мне, пожалуйста!

— В Венеции…

— Что?! Это на площади… на площади, господи, ну подскажи ты мне название этой площади… ну? Там арка огромная, там ты?

— Какая арка? Тут кругом вода, — я оглянулась.

— Вода? Подожди. Ты сказала, что ты в Венеции. Это кафе на площади… как ее… Господи!

— Да на какой площади? При чем тут кафе? Я в Венеции, — трубка нагрелась в руке, словно его волнение передалось мне посредством радиоволн.

— Не пугай меня. Скажи, что ты в Риме. В кафе «Венеция», — потребовал он дрожащим голосом.

— Ох, — я улыбнулась, — боюсь, тебе это не понравится. Я действительно в Венеции. На берегу Адриатического моря. И точно тебе скажу, я не в кафе. Во всяком случае, пока.

— Хорошо, хорошо, — похоже, он сам себя успокаивал. — Ты в Венеции, только не вешай трубку. Слышишь меня? С тобой все нормально? Я вылечу ближайшим самолетом. Где мне тебя искать?

— А ты… — я запнулась, — ты хочешь меня найти?

— Совсем спятила?! Амалия! Ты знаешь, сколько стоит номер в «Эдене»? Абсолютно ненужный номер. Я сижу здесь уже третьи сутки!

— Ты ждешь меня?

— Нет, второго пришествия! Кого еще мне ждать в этом треклятом номере?! Тут все уже решили, что я арабский шейх, скрывающийся от своих подданных под личиной русского идиота.

— Но ты же вышел из машины…

— И что мне теперь, нет прощения?! — гневно взревел он.

— Ну… вообще-то с твоей стороны это был не лучший поступок.

— Послушай, давай договоримся, где ты будешь меня ждать. Пожалуйста!

— Я прочла газету.

— Ты знаешь, сколько я газет прочел!

— Так ты знаешь об адвокате?

— Его убили.

— Ты найдешь Свиридова?

— Я ему позвоню. Хотя я уже звонил ему, но в номере никого не оказалось. Это было вчера вечером.

— О нет!

— Только не волнуйся. Позвони ему в Москву. Я уверен, что он уже дома. Все, я выбегаю. Площадь Святого Марка знаешь?

— Ну как не знать.

— Отлично. Кафе «Флориан». Сиди там и никуда не уходи.

— Именно туда я и направляюсь, — усмехнулась я.

Похоже, я единственная ничего не знаю о кафе «Флориан». Стыдно!

Я отключила телефон. Мысль о несчастном Свиридове свербела в голове, как электрод в башке несчастной подопытной мартышки. Давила прямо в самый центр отдела головного мозга, который управляет возбудимостью. Где этот несчастный горе-следователь? Как можно быть таким растяпой? Почему он не пришел к банку? Неужели не догадался, что я там буду? Но это же ежу понятно. Илья посоветовал позвонить в Москву. Конечно! Разбежалась! Куда звонить? Единственная визитка, которая нас связывала, — в записной книжке, которая теперь навсегда погребена в белом «Фиате», припаркованном у небольшой гостиницы напротив вокзала Термини. Сказать Илье, чтобы он заехал за ней? Это Илья полагает, что мне нет ничего проще, как позвонить своему коллеге по рекламному бизнесу. Как же! Звонить на Петровку? А я знаю телефон?

Я сошла на берег. Побрела за толпой в надежде, что все идут именно туда, куда мне нужно. И не ошиблась. Мы перевалили через пару мостиков, до отказа забитых туристами, и вынырнули в людском море. Вот она — площадь Святого Марка. Дворец дожей, колокольня, дворец еще чего-то и огромная толпа, бескрайнее людское море, над которым кружат знаменитые голуби.

Я вспомнила фильм Хичкока «Птицы». Эти бестии, как и в кино, кидались на прохожих, только не с целью выклевать им глаза, а с желанием полакомиться кукурузными зернами, которыми их пичкали изо дня в день. В жизни не видала таких разбалованных пернатых. Булку, которую я купила, пока тащилась к площади, они клевать не стали. Я плюнула на них, протиснулась поближе к знаменитой Колокольне, с которой Леонардо Да Винчи чего-то там делал. Может, плевал на прохожих. Ну не знаю я истории. Я уже покаялась в этом. Да, училась на филологическом. Да, изучала итальянский. А те, кто изучал английский, помнят, чем знаменит лондонский Тауэр? Почем вам знать, о чем я думала, когда нам читали лекции по истории Средних веков? Я и сама уже не помню. Помню только, что мысли эти занимали меня куда больше, чем все колокольни мира, вместе взятые.