— В одно место? — Взгляд Боли, будто глоток раскаленного металла. — И что же это за место?

— Ну. — задохнулся я и понял, что напрочь не помню, куда мне может быть нужно. Ответ виделся рядом, я пытался вспомнить хотя бы, куда молодой человек моего типа может стремиться, но память, с готовностью просыпаясь, пожимала плечами.

— Еще скажи, что нужно домой, — усмехнулась бесовка, забрасывая ногу на ногу, отчего разум мой рухнул в обморок. — К маме.

«...щенок...»

— Нужно, — выдавил я, борясь с наваждением, и принялся целовать ее ноги.

— Где твой дом? — выдержав паузу, вопросила Боль. — Я не прочь познакомиться с твоими родителями, раз уж мы вместе.

— Я… — Этой информации в моей голове тоже не нашлось. — Я. — беспомощно рылся я в собственных данных. Ответы словно висели над головой, но нащупать их я не мог.

«...ничего не помню...»

— Успокойся! — приказала Боль, цепко ухватив сильными пальцами мое лицо. — У тебя нет цели в жизни, ее тебе дам я. Твой дом, как и работа, как и твое место, теперь подле меня, мальчик. Я теперь и твоя мать, и твой начальник. Я нравлюсь тебе?

— Если бы нас не познакомил Кваазен, я решил бы, что ты богиня.

— А как же его дочь? Из-за нее ты шагал в окна.

«...она лишь малолетняя сучка...»

— Сашка. Научи меня забыть ее.

— Можно. — Пальцы ее вновь ухватили меня за волосы. — Но это означает, что только она сможет научить тебя забыть меня. — Волшебное лицо замерло в крайней близости от меня.

— Я не хочу.

— Само собой. Но «я» — означает только «я». Я есть эта комната. Мне нужно немного, я ведь земная женщина. Любовь и только любовь, постоянно и много. Ты рано состаришься, ты забудешь всех и все, кто и что окружал и окружало тебя. Это тяжелая, но очень красивая миссия. Жалеть ты не будешь. Но готов ли ты.

В ту минуту я был готов. Целуя ее ноги, я словно преисполнялся вселенского смысла, что-то сакральное чудилось мне в каждом прикосновении к ее коже.

«...я готов провести всю свою жизнь так…»

Я сидел на полу, абсолютно забыв обо всем. Пытаясь размышлять о постороннем, я сталкивался с кирпичной стеной. Если же я думал о ней, мысль моя была покладиста и витиевата. Я даже забыл город, в котором находился, не говоря о прочих ценностях опыта. Мне стало страшно и думать о том, что за пределами этой комнаты, ведь именем тому была Неизвестность. Я превратился в домашнее животное.

Я задумался о ней так, что откусил себе полмизинца и, отвлеченный адской болью, долго не мог понять, что произошло.

Кровь унялась, пришли мысли о том, что провести всю жизнь в этой комнате — совсем неплохо. Я не мог вспомнить ничего, кроме этой комнаты. Любые копания вскрывали вязкий взгляд Боли, ее густую улыбку, любые мысли сводились к холодному мрамору ее колен, о которые я терся, словно пресловутый домашний кот.

— Послушай, — отвлек я ее от очередной попытки уснуть. — Что связывает тебя с Кваазе-ном? — Эту личность, к собственному изумлению, я помнил.

— С Кевином? — спросила она, упрямо закрывая глаза. — Он восхищается моим умением делать мужчин своей собственностью. — Она улыбнулась. — Я ведь не джинния. Это не укладывается в его голове, если она у него есть. Мне кажется, он и сам ко мне привязан, хотя и не признается.

— И отпускает тебя со мной? — усомнился я. — Наверное, не только со мной?

«…ты рассуждаешь как земной мужчина…»

— Не только, — подтвердила она. — Иначе он был бы не он. Нам скорее всего пришлось бы поменяться местами тогда. — Она засмеялась сквозь сон. — А так все на своих местах, но это ничего не меняет и ни о чем не говорит.

— А кто такой Геквакен?

— Еще один мой поклонник. — Боль смеялась.

«...красивая философия красивой женщины...»

— Тебя послушать, весь мир делится на твоих поклонников и тех, кто пока не знаком с тобой, — сказал я.

— Мой мир — да, — резонно заметила она.

— Кто он, кроме того, что он твой поклонник?

«...и его чертова татуировка...»

— Заместитель Кевина, — прошептала женщина, словно теряя нить диалога. — Может, и сам Кевин, кто его знает. Однозначно сказать нельзя.

Неожиданно я уснул или отключился.

Секунда — и я опять очнулся ото сна и оказался в комнате один. Она словно вытянулась, став не только прямоугольной, но и длинной.

Я перебрался на пол, недолго постоял, прислушиваясь. После чего побрел из угла в угол, ища что-либо: выход, новые предметы, Боль. Ничего подобного не обнаружилось, но когда я вернулся к ложу, то застал там крупное стройное тело, погруженное в льняную короткую юбку, босоножки — и все.

— А есть ли ты? — задал я очередной вопрос.

— Иди ко мне и ответь сам, — таков был ответ.

Замечательная грудь выглядела очень реально.

«…если не реально это, что тогда реально?..»

— Ни одного предмета, — с сомнением произнес я. — Ты же женщина, у тебя должно быть много вещей.

— Знакомство с Кевином вызывает забавные эффекты, — ответила Боль. — Один из них — расположение всего, что принадлежит тебе, в некоем где-то. Не знаю — где, но могу извлекать то, что мне нужно, лишь желанием. — Юбка исчезла, великолепный зад обтянулся тугой черной сеткой с крупными ячейками. Волосы закрутились во что-то тугое и аккуратно громоздящееся на голове, а соски поменяли цвет на синий.

«...тебе нравится?..»

Чудовищная сила вновь обволокла мой пах.

Зачарованно пискнув, я метнулся в постель.

Время остановилось, превратившись в бесконечное шевеление, конца и края которому видно не было.

Потом я опять пришел в себя под ласковой тяжестью Боли, совершенно без сил.

— Что ты со мной делаешь? — задал я вопрос, не рассчитывая на ответ.

— То, для чего ты создан, мужчина, — раскаленным голосом обожгла она мое ухо. — Не для потери себя ради непонятных тебе, но внятных ей забав. Не для замены ценностей сильного пола на прихоти слабого, а для того, что заложила в тебя природа в качестве основной программы, мой мальчик. Я извлекаю из массы современного хаоса четко очерченного мужчину. Извлекаю тебя из уни-материала. Когда-нибудь ты оценишь это, только меня уже не будет рядом.

— Тебя не будет? — Сердце мое едва не подбросило ее тело к потолку. — Не будет тебя?

«...звучит как-то уж очень апокалиптично…»

— Конечно, — уверенно ответила Боль. — В жизни мужчины почти каждая женщина появляется, чтоб вскоре или не вскоре уйти. Кроме одной.

— Мне кажется, ты и есть та — одна, — уверенно сказал я, целуя ее плечи.

— У меня другая миссия, мой мальчик. — Удивительная особенность Боли одновременно спать и разговаривать удивила меня в очередной раз. — Эта особенность — тоже из ценностей Кваазена, — поразила меня она еще одной особенностью — читать мысли. — И эта тоже кстати. — Она засмеялась во сне, и мне стало жутковато. — Я не буду твоей женщиной вечно. — Она усмехнулась. — Моя задача — подарить тебе боль.