Да, шантаж, это несомненно. Надо будет сейчас позвонить и рассказать все Мельникову… Так, и еще у меня мелькнула одна интересная мыслишка… Кто-то совсем недавно говорил мне про кого-то, кто вот так же жил когда-то в Трубном районе в коммуналке, а потом… не то стал богатым, не то типа того… О ком же шла речь? Ладно, с этим потом разберемся. Сейчас надо позвонить Андрюше.

Выслушав мою взволнованную сбившуюся речь, Мельников кашлянул в трубку:

– Знаешь, мать, я так толком ничего и не понял. Давай-ка подъезжай ко мне, я сейчас как раз один. Расскажешь все по порядку.

Положив трубку, я начала быстро одеваться.

Практически у самого подъезда я нос к носу столкнулась с Кузякиным. От неожиданности я чуть сумку не выронила.

– О! Танечка! – расплылся продюсер в своей голливудской улыбке и раскрыл мне свои объятия. – Бон матен, мадемуазель.

Я отступила на шаг назад, не давая Кузякину обнять себя.

– Григорий? Ты здесь каким ветром?

– А ты?

– Вообще-то, я здесь живу.

– Да ты что?! – изумился Григорий. – Вот это удача! Вот это встреча! Как я рад тебя видеть, кто бы знал!

А как я не люблю восторженных мужиков, кто бы знал! Кажется, я даже невольно поморщилась от изобилия восклицательных знаков в речи продюсера.

– Танечка, это же счастье, что мы встретились, – мурлыкал между тем Кузякин, наверное, устав от своего собственного щенячьего восторга. – Давай хоть сегодня сходим куда-нибудь.

Я снова невольно поморщилась.

– Вообще-то, мне некогда: у меня дела. Срочные. Так что извини…

Я попыталась обойти господина продюсера и направиться к своей машине, но он преградил мне дорогу своим торсом.

– Танечка! – с укором покачал головой Григорий. – Да что же это в мире делается?! Молодая красивая девушка постоянно занята делами! А жить-то когда? Ты же практически не живешь!

– Так я что, по-твоему, уже преставилась?

Кузякин делано рассмеялся:

– Пока нет, но если будешь все только по делам бегать, а на мужчин внимания не обращать, то, боюсь, может случиться непоправимое.

Он сделал скорбное лицо и снова попытался обнять меня, а мне снова пришлось отступить на шаг назад.

– Э, Гриша! Ручки-то при себе держи.

– А что такое? – Кузякин шагнул ко мне и все-таки приобнял меня за талию, пытаясь обольстить меня своей голливудской улыбкой. – Ладно, Танечка, забудь хоть на час о своих делах, давай сходим куда-нибудь, в кафе, например… а хочешь, – в ресторан! Я угощу тебя такими деликатесами, Танюша! М-м-м…

Лицо продюсера озарилось тихой светлой грустью.

«А он назойлив, – подумала я. – Послать его куда подальше, что ли? Но, с другой стороны, не хотелось бы грубить дяденьке. Мало ли! Тарасов – город маленький, еще доведется столкнуться с продюсером, не дай бог».

– Григорий, я же тебе объясняю: сейчас у меня срочное дело, просто жутко срочное…

– А потом?

– Что «потом»? – не поняла я.

– Когда ты сделаешь свое жутко срочное дело? Мы сходим куда-нибудь?

– Куда, например? – уточнила я на всякий случай.

– Ну, ко мне домой ты скорее всего ехать откажешься…

– Разумеется! – фыркнула я с негодованием.

– …Я почему-то так и подумал… Потому и приглашаю в кафе. Другими словами, мое предложение остается в силе, мадемуазель.

– Ладно, – кивнула я. – Потом… как-нибудь…

– А почему не сегодня? Слушай, а может, поднимемся к тебе, посидим? У меня тут как раз кое-что есть с собой… совершенно случайно – там, в машине… Бутылка хорошего коньяка, на закусь там… икорка – настоящая, балычок, фрукты… Посидели бы, о жизни поговорили…

Я с подозрением посмотрела на Кузякина.

– Куда это ты ехал с таким набором?

– Да никуда. Так, домой прихватил на ужин.

– На ужин? Кучеряво живешь! – не удержалась я от восхищения.

– Ты тоже можешь так жить. Если захочешь.

Кузякин смотрел на меня завороженно-загадочно. Я на всякий случай отодвинулась от него на шаг. Потом подумала и сделала еще полшага назад. Мой кавалер счел образовавшееся между нами расстояние чересчур большим и шагнул ко мне.

– Так как насчет пригласить меня в гости?

– Григорий, ты только не обижайся, но мне сейчас действительно не до гостей.

– Это ты дело той бабки все раскрываешь? Ну, которую шампуром пришили.

Я кивнула.

– Подожди, но там, кажется, все предельно просто? Я читал в какой-то желтой газетенке: задержан внук-алкаш, без определенного места работы. Говорят, он ее и пришил из-за «бабок». Разве не так? Да и ты что-то такое рассказывала… Вот я всегда говорил: «Не те денежки, что у бабушки, а те, что в запазушке». Видать, внучок-то захотел побыстрее бабулькиным наследством завладеть…

– Нет, Григорий, там все как раз непросто. Внук действительно был задержан, но сейчас он отпущен. А настоящий убийца пока не найден.

– Да? А я думал, там дело яйца выеденного не стоит…

– …И вот я как раз и ищу настоящего убийцу.

– И что, неужели найдешь?

– А ты сомневаешься? Найду, на раз! Мне, понимаешь ли, репутацию подмачивать никак нельзя, репутация – она дорогого стоит, ее за деньги не купишь. К тому же у меня есть кое-какая зацепочка… – я загадочно подмигнула Кузякину.

– Ну, Танечка, ты даешь! Разве это занятие для молодой красивой девушки – убийц искать?!. Твое дело – ходить в салоны красоты и на свидание к мужчинам бегать. Жизнь-то мимо проходит… Скажи хоть, кого подозреваешь-то?

– А тебе зачем знать?

– Да вот думаю: есть мне смысл ждать, когда ты наконец освободишься и пойдешь со мной в ресторан?

– Я думаю, тебе есть смысл найти себе кого-нибудь другого.

Григорий посмотрел на меня долгим и внимательным взглядом.

– Понимаю, – со скорбным выражением лица вздохнул он. – Мне говорили, что ты в своем деле одержимая.

– А разве это плохо?

– Да как сказать? Может, и неплохо, но…

Продюсер замолчал и посмотрел куда-то в сторону. Я тоже посмотрела в ту же сторону, но ничего особенного там не увидела. Улица как улица, прохожие как прохожие…

– Скажи хоть, радость моя, есть ли у меня надежда увидеть тебя снова? Просто увидеть.

Я пожала плечами:

– Почему бы нет? Дороги в городе мной не куплены. Если мы когда-то и встретимся… случайно…

Физиономия продюсера стала кислой, как капуста в бочонке. Но через секунду на ней вспыхнула загадочная усмешка: