По воцарении императора Павла, к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить в Россию иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено выражение: «Проснись, Павел!»

— Пустое пишут, — отвечал Безбородко, — уже так проснулся, что и нам никому спать не дает!

Император Павел по своем восшествии на престол освободил содержавшегося в Шлиссельбургской крепости писателя Н.И. Новикова и хотел пожаловать ему Анненскую ленту. Новиков не принял ее, сказав:

— Государь, что будут говорить о покойной императрице, когда вы пожалуете такой важный знак отличия человеку, которого она содержала в крепости?..

Возвращаясь после коронации в 1797 году из Москвы в Петербург окружным путем, Павел недалеко от Минска увидел на дороге барышню и молодого мужчину, стоявших на коленях и с надеждой смотревших в его сторону. Император приказал остановить лошадей, вышел из экипажа и спросил у молодых, что им нужно. Девушка, оказавшаяся из знатной и богатой семьи, любила молодого человека, но он был беден, и ее мать воспротивилась браку. Государь дал слово девушке похлопотать за нее, и тотчас же принялся за сватовство. Он достал свою дорожную шкатулку, написал письмо несговорчивой матери и, так как ее поместье находилось всего в трех верстах от большой дороги, послал туда письмо с фельдъегерем. Нетрудно догадаться, что такому свату барыня не смогла отказать.

Однажды император Павел, заехав в кадетский корпус, был в хорошем настроении, шутил с кадетами и позволял им в своем присутствии многие вольности.

— Кем ты хочешь быть? — спросил государь в малолетнем отделении одного воспитанника.

— Гусаром!

— Хорошо, будешь!.. А ты кем хочешь быть, — обратился Павел к другому мальчику.

— Государем! — смело ответил кадет, глядя в глаза императору.

— Не советую, брат, это тяжелое ремесло. Лучше ступай в гусары.

— Нет, я хочу стать государем.

— Зачем? — удивился Павел.

— Чтобы перевезти в Петербург папеньку и маменьку.

— А где же сейчас твой папенька?

— Он далеко, служит майором в украинском гарнизоне.

— Ну, это мы и сами сделаем, — пообещал государь, ласково потрепав кадета по щеке, и велел бывшему с ним дежурному генерал-адъютанту записать фамилию и место службы отца кадета.

Через месяц отец явился в корпус к сыну и с изумлением узнал причину милости императора, который перевел его в Сенатский полк и приказал выдать несколько тысяч рублей «на подъем и обмундирование».

До сведения Павла дошло, что офицер петербургского гренадерского полка Дяхтерев намеревается бежать за границу.

— Справедлив ли слух, что ты хочешь бежать за границу? — сурово спросил его император.

— Правда, государь, — признался смелый и умный Дяхтерев. — Но, к несчастью, кредиторы меня не пускают.

Этот ответ очень понравился Павлу, и он велел выдать Дяхтереву значительную сумму денег для погашения долгов и купить ему за счет казны дорожную коляску.

В последний год царствования Екатерины II в Петербург из Германии приехал какой-то влиятельный князек, имевший чрезвычайно красивую наружность. Цель его поездки заключалась в том, чтобы обратить на себя благосклонное внимание императрицы. Ему отвели квартиру во дворце, и он катался по городу всегда в сопровождении чиновника Министерства иностранных дел, нарочно назначенного состоять при нем. Несмотря на все интриги любимца государыни князя П. А. Зубова, приезжий гость приезжий гость все более начинал нравиться Екатерине.

В это время в Измайловском полку служил поручик князь Щербатов — молодой человек пылкого нрава, иногда предававшийся увлечениям и шалостям своих лет. Однажды он сидел в театре в первом ряду кресел, одетый в модный кафтан и с суковатой палкой в руке. Рядом с ним разместился немецкий князек с приставленным к нему чиновником. В антракте Щербатов спросил своего соседа: как ему нравятся русские актеры? Чопорный князек ничего не ответил. Щербатов повторил вопрос по-немецки. Тогда князек, окинув его гордым и презрительным взглядом, обратился к приставленному к нему чиновнику:

— Как у вас дерзки молодые люди! Они так смело навязываются со своими разговорами!

— Ах ты, немецкая свинья! — закричал взбешенный Щербатов. — Я — русский князь!

С этими словами он ударил своей палкой по лицу надменного немца. Окровавленного, того тотчас увезли из театра, но уже не во дворец, а в гостиницу. Зубов поспешил доложить императрице, что после столь неприятного приключения неприлично оставлять побитого князька при дворце.

Екатерина на следующий день послала через Зубова побитому немцу табакерку со своим портретом передала свое крайнее сожаление о случившимся. Князек с признательностью принял в дар табакерку и тотчас уехал на родину, намекнув Зубову, что считает его главным виновником этой истории и найдет время поквитаться с ним.

Щербатова уволили из полка и сослали на жительство в деревню, с запрещением въезжать в столицу.

По кончине Екатерины Павел вызвал Щербатова в Петербург и определил в Измайловский полк с пожалованием чинами против сверстников.

Вскоре князь Зубов отправился путешествовать по Европе, и в Берлине получил от оскорбленного князька вызов на дуэль. Считая себя не в праве драться за Щербатова, Зубов переслал вызов ему.

Император узнал об этом, и когда Щербатов попросился у него в отпуск в Берлин, приказал выдать ему на дорогу пять тысяч рублей. Когда Щербатов вернулся из заграницы, Павел при его представлении был очень доволен и спросил:

— Что, убил немецкую свинью?

— Убил, ваше величество.

Павел однажды утром срочно послал за генерал-прокурором Петром Хрисанфовичем Обольяниновым. Когда тот вошел в кабинет, то увидел, что государь в страшном гневе широкими шагами ходит по кабинету.

— Возьмите от меня вора! — выкрикнул Павел.

Обольянинов стоял в недоумении.

— Я вам говорю, сударь, возьмите от меня вора!

— Смею спросить, ваше величество, кого?

— Барона Васильева, сударь. Он украл четыре миллиона рублей.

Обольянинов начал было защищать этого славившегося честностью государственного казначея, получившего впоследствии титул графа и служившего министром финансов.

— Знаю, что вы приятель ему! — перебил Павел. — Но мне не надобно вора. Дайте мне другого государственного казначея!