— Обратите внимание, — водитель свернул на Сохо-стрит, — попадаются и такие, которых и повесить мало, я так думаю. Возьмите хоть этого Уолли Уолласа, помните его? — Марионетта удивленно подняла голову.

Таксист как будто прочел ее мысли. Но он, старательно объезжая стоящий фургон, не отрывал глаз от дороги и не обращал на пассажирку внимания.

— Помню, — проговорила Марионетта. — Я вышла замуж в тот день, когда его повесили.

— Правда? — Они медленно ехали по площади Сохо под равномерным назойливым дождем. — Так я не о таких, их стоит повесить, если хотите знать мое мнение. Гангстеров. Сутенеров. Итальяшек. Мальтийцев. Воздух стал бы значительно чище без Моруцци, к примеру.

Они подъехали к углу Грик-стрит.

— Остановитесь здесь, — попросила Марионетта.

Она вышла из машины и сунула руку в сумку за деньгами.

— Вы тут поосторожней, мисс, — посоветовал таксист, принимая деньги и роясь в кармане в поисках сдачи. — Вы тут не задерживайтесь… это не самое безопасное место…

Марионетта улыбнулась ему, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Она дала ему полкроны.

— Спасибо, — сказала она, получая удовольствие от того, что водила удивился ее щедрости, — но я вполне могу о себе позаботиться…

Такси уехало, и Марионетта направилась к высокому зданию за своей спиной. Она нервно оглянулась. Вроде бы никто не обращал на нее внимания. Из соседнего подъезда вывалилась пьяная Сюзанна Менлав, сжимая в одной руке пачку сигарет, в другой — бутылку виски и сама с собой разговаривая. Дворник мел улицу и насвистывал. То было тихое время дня в Сохо, когда бизнесмены уже ушли после ленча за счет фирмы, а ночные гуляки еще не появились. Никто не заметит Марионетту. Она постучала. Через несколько мгновений дверь открылась: на пороге стояла сестра Маддалена, явно удивившаяся этому неожиданному визиту.

— Марионетта! — воскликнула она. — Вот не ожидала тебя увидеть. Я думала, мы договорились, что будем это делать почтой…

— Я знаю, — улыбнулась Марионетта. — Но я не могла устоять и не прийти посмотреть, что вы сделали с того времени, когда я была здесь в последний раз.

— Заходи, заходи! — Старая монахиня беспокойно оглядела улицу с тем же самым выражением испуга на лице, какое несколько секунд назад было у Марионетты. Затем потянула ее за руку, женщина вошла в дом, и дверь за ней закрылась.

В половине шестого, закончив все свои дела, Марионетта снова вышла на Грик-стрит. Уже стемнело, дождь прекратился, и свет многокрасочных реклам и вывесок отражался в мокрой мостовой — настоящая неоновая сказочная страна. Она позволила себе лениво пройтись по площади Сохо под деревьями, с листьев которых капала вода, и выйти на Дин-стрит. Прежде чем навестить отца и Марио в «Империале», ей хотелось побыть несколько минут одной, подумать о сестре Маддалене, о тихих комнатах приюта, где она только что побывала, о ясной улыбке на лице Терезы при прощании… Марионетта как раз проходила мимо внушительного фасада ресторана Леони «Камо грядеши», когда кто-то постучал по стеклу. Она вздрогнула и подняла голову. Это оказался Лино Ринальди в форме официанта, почти полностью скрытой огромным накрахмаленным фартуком. Он жестом приглашал ее зайти в ресторан. Она заколебалась, но дверь неожиданно распахнулась, и появился Лино. Как принято у итальянцев, он расцеловал ее в обе щеки.

— Все в порядке, — сказал он. — Мистер Леони разрешил мне минут пять поболтать с тобой. Хочешь кофе?

Он провел ее в зал, взял зонтик. Мистер Леони кивнул Марионетте из-за стойки, несколько официантов, накрывавших столы, поздоровались с ней, когда она проходила мимо. Ресторан был роскошным, с мягкими коврами, белоснежными скатертями, сверкающими приборами, но Марионетта чувствовала себя свободно. Это был тот мир, который она хорошо знала и где все знали ее. Они прошли с Лино в гардеробную.

— Посиди здесь, — попросил он, — сними пальто, чувствуй себя как дома. Я принесу тебе кофе.

Он исчез. Марионетта повесила пальто и села на обтянутую плюшем банкетку. Через арочный проход она видела бармена Леони, о чем-то спорящего с поварами. Кто-то уронил бокалы, громко выругался и рассмеялся. Женщина усмехнулась про себя. Здесь она действительно чувствовала себя как дома.

Снова появился Лино с двумя чашками с золотым ободком, наполненными кофе. Уселся рядом с ней на банкетке.

— Ну, — сказал он. — Come va?[43]

Марионетта отпила глоток кофе.

— У меня все в порядке, Лино.

Он хмыкнул.

— В порядке! Замужем за самой большой свиньей на свете, и у нее все в порядке!

— Не надо, — попросила она.

Они уже обсуждали эту тему. Марионетта вкратце объяснила Лино причины, по которым вышла замуж, пробормотала что-то о семейных обязательствах и своих обязанностях, но он ничего не понял. Будучи сам итальянцем, к тому же имевшим опыт общения с Моруцци, он предусмотрительно воздержался от высказываний, но не мог не пройтись иногда насчет того скверного выбора, который сделала Марионетта. Оба ощущали неловкость при упоминании о ее замужестве, так что Лино, к ее облегчению, сменил тему.

— Слушай, Марионетта, — сказал он, — я хочу тебе кое-что показать. — Он поставил чашку на пол и порылся в кармане фартука, разыскивая бумажник. — Вот.

Он протягивал ей фотографию. Она с интересом посмотрела. Улыбающаяся девушка, довольно обычная, держит на руках кошку.

— Кто это? — поинтересовалась она.

Лино ухмыльнулся.

— Ее зовут Пегги, — объяснил он. — Пегги Уайтмор.

— И кто такая эта Пегги? — спросила Марионетта. Она подняла голову и увидела его смущенное порозовевшее лицо. — О! — засмеялась женщина, слегка поддразнивая его. — Понятно!

— Я с ней недавно познакомился, — признался он, явно с трудом подыскивая слова. — Она милая девушка, Нетта, правда…

Марионетта повнимательнее присмотрелась к фотографии. Солнечная улыбка, копна вьющихся, рассыпанных по плечам волос.

— Она очень мила, — согласилась Марионетта.

Лино с беспокойством смотрел на нее.

— Мне надо сказать тебе, — объяснил он, — о Сильвии. Не хочу, чтобы ты думала, что я забыл Сильвию. Я никогда не забуду…

— Ох, Лино! — Она растроганно положила свою руку ему на запястье. — Ну, разумеется, я так не думаю! И Сильвия тоже хотела бы, чтобы ты был счастлив, нашел себе другую девушку…

Она поступила правильно, сказав это. Лицо Лино посветлело, и он улыбнулся. С обожанием посмотрел на фотографию.

— Она замечательная, — уверил он Марионетту, — я бы хотел познакомить ее с тобой.

Марионетта встала.

— Когда-нибудь обязательно, Лино, — пообещала она, протягивая ему пустую чашку.